Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации. Их любят, о них говорят

Соглашаясь на переход в другой театр, Козаков в душе осознавал, что идет на определенный риск. В течение пары-тройки месяцев выучить и сыграть роль на чужом языке, которого до этого он никогда не знал (на иврите он мог сказать только одно слово — «шалом»), казалось делом неподъемным. Однако ситуация обязывала Козакова пойти на этот риск, и он, несмотря на все свои сомнения, надеялся справиться с этим делом. И внутреннее чутье его не подвело. Уже 4 октября в театре состоялась первая репетиция, и Козаков выдал весь текст роли наизусть, да еще и с выражением. А ровно два месяца спустя в камерном состоялась премьера «Чайки», которую Козаков, по мнению публики и критики (восторженные статьи появились даже в «Нью-Йорк тайме» и «Вашингтон пост»), отыграл достойно. Чуть позже о Козакове даже сняли документальный фильм под названием «Я должен играть», который показали по Израильскому телевидению. Однако в глазах самого актера это была пиррова победа. Почему? Всю жизнь «бороться» с ивритом, зная, что он никогда не сможет стать для него родным языком, — такая перспектива совершенно не устраивала Козакова. Однако, чтобы заработать себе на достойную жизнь, Козакову в течение нескольких лет пришлось наступать на горло собственной песне. «Чайку» он сыграл 45 раз, побегал в массовке в «Ричарде III», сыграл две роли в спектакле «Вчера, позавчера». Но главным его заработком и местом приложения для души и сердца все-таки был не театр. Это были концерты на русском языке, на которых он читал стихи Пушкина, Тарковского, Бродского и др., играл отрывки из прошлых, еще московской памяти, спектаклей. Помимо этого, Козаков находил время и возможность участвовать и в других творческих проектах. Например, он озвучил пять фильмов компании «Уорнер Бразерз». Показал с большим успехом свою «Тень» в разных городах Израиля. Причем заработал на этом в несколько раз больше, чем то, что получил за постановку этой же «Тени» в Москве. На заработанные таким образом деньги в 1993 году Козаков сумел купить себе в Тель-Авиве квартиру. Это так называемая «ключевая квартира» — она на 40 процентов принадлежит хозяину дома, на 60 — ее владельцу. Квартира стоила 85 тысяч долларов, из которых 50 тысяч Козаков заплатил сразу после въезда.

В октябре 1993 года корреспондент «Комсомольской правды» С. Кучер побывал в Тель-Авиве и взял у Козакова интервью. Приведу лишь несколько отрывков из него:

«— Есть в этой стране вещи, которые раздражают вас на бытовом уровне?

— Есть, но это вещи транснациональные. Захожу в автобус: сидят два мальчишки, ноги положили на соседнее кресло. Я им вежливо говорю: не надо так делать, вдруг кто-нибудь придет, сядет на это место. Они смотрят на меня озадаченно — в этой стране в подобных случаях не принято вмешиваться. На следующий день в другом автобусе наблюдаю ту же сцену, только на этот раз вместо мальчишек — взрослый мужчина… Хамство интернационально.

— Как часто и чему вы радуетесь, живя здесь?

— Все мои радости и огорчения идут через мою профессию. Бывает, сыграю спектакль удачно, приду домой, выйду на балкон, посажу Мишку на колени и думаю: «Бог мой, как хорошо!» И здесь не нужно думать, стоит в поздний час выпускать ребенка на улицу или нет. Знаете, как живет ночной ТельАвив? Всю ночь гуляет молодежь — спокойно гуляет, без драк, без пьянок, им хорошо. Рядом сидят на лавочках и смотрят за горизонт пенсионеры… Идиллия. Радует здесь и то, что, если нужны для постановки спектакля деньги, не надо идти и лизать задницу спонсору…»

В том же году артист организовал собственное дело — «Русскую антрепризу Михаила Козакова». Первой постановкой в рамках этого проекта стала пьеса П. Барца «Возможная встреча». Затем он поставил пьесу Б. Слейда «Чествование» на русском языке. С этими спектаклями гастролировали по всему Израилю и в целом имели стойкий успех у публики. Затем стали выезжать и за пределы страны. К примеру, оба спектакля возили в Латвию и с успехом играли там в Рижском драматическом театре. Однако вскоре эта «лавочка» накрылась. В Израиль стали один за другим приезжать московские театры, выдержать конкуренцию с которыми Антреприза Козакова, естественно, не могла. Перед Козаковым вновь встала та же дилемма — как быть дальше? И вот тогда его вновь потянуло на родину. Желание вернуться в Россию усилилось после того, как 18 августа 1995 года у него родился пятый по счету ребенок — дочь Зоя (названа в честь мамы и бабушки). В конце концов летом следующего года (в день рождения дочери) Козаков вместе с семьей вернулся в Россию.