Досье «ОДЕССА»

Третье исходило от египетского полковника, занимавшего высокий пост в том отделе службы безопасности АРЕ, которому было поручено охранять завод № 333. За вознаграждение, достаточное для безбедной жизни в отставке, он согласился несколько часов побеседовать с агентом «Моссада» в одной из гостиниц Рима. Во время этой беседы полковник сообщил, что ракетам в Хелуане не хватает лишь надежной системы теленаведения, а разрабатывают ее в Западной Германии, и вся затея обойдется «ОДЕССЕ» в миллион марок.

Данные сообщения вместе с тысячами других обработали компьютеры профессора Ювеля Неймана, израильского гения, впервые применившего ЭВМ для информационного анализа (впоследствии Нейман стал отцом израильской атомной бомбы). И если человеческая смекалка могла подвести, машинный разум безошибочно связал три сообщения в логическую цепочку, «вспомнив», что до скандала с женой в 1955 году под именем Фрица Вегенера назывался Эдуард Рошманн.

А в подвале у Леона Йозеф безапелляционно заявил:

– Я остаюсь здесь. Ни на шаг не отойду от телефона, по которому должен звонить Миллер. Достаньте мне мощный мотоцикл и бронежилет. Даю вам на это час. Если немец вдруг позвонит, я должен быть готов приехать за ним немедленно.

– Если его разоблачили, вы все равно не успеете.

– Теперь понимаю, зачем они его предупреждали. Стоит ему на милю подойти к Рошманну, как его убьют.

Когда Леон ушел из подвала, Йозеф перечитал шифровку снова. В ней говорилось: «Согласно последним сведениям, успех разработки системы теленаведения для ракет Египта зависит от западногерманского промышленника по прозвищу Вулкан. Его настоящее имя Рошманн. Немедленно задействуйте Миллера, чтобы выследить и уничтожить Рошманна. Баклан».

Йозеф уселся за стол и начал заряжать свой «Вальтер ППК», время от времени поглядывая на молчавший телефон.

За ужином Байер вел себя как радушный хозяин – рассказывал свои любимые анекдоты и сам же над ними хохотал. Не раз Миллер пытался перевести разговор на тему о новом паспорте. Но Байер лишь хлопал его по плечу, просил не волноваться и добавлял: «Предоставь это мне, старик, предоставь это дяде Байеру».

Проработав восемь лет в журналистике, Миллер знал, как споить собеседника и остаться трезвым самому. Для этого лучше всего заказать белое вино – его подают как шампанское, в ведерках со льдом, куда при случае можно опорожнить свой стакан. Такую уловку Петеру, пока Байер глядел в другую сторону, удалось проделать трижды.

На десерт они распили две бутылки превосходного рейнвейна, и с Байера, одетого в тесный, наглухо застегнутый костюм, градом покатился пот. Толстяку вновь захотелось пить, и он заказал третью бутылку.

Миллер притворился, будто не верит, что ему всерьез хотят помочь с новым паспортом, поэтому за содеянное в сорок пятом во Флоссенбурге он угодит в тюрьму.

– Разве вам не понадобятся мои фотографии? – озабоченно спросил он.

– Да, пара штук, – Байер захохотал. – Не беда. Сфотографируешься в автомате на вокзале. Подождем, пока волосы у тебя отрастут подлиннее, а усы станут погуще.

– И что потом?

Байер придвинулся и обнял его за плечи пухлой рукой. Дыша перегаром в ухо журналисту, толстяк прошептал:

– Потом я отошлю их одному моему приятелю, и через неделю придет паспорт. По нему ты получишь права – придется, конечно, опять сдавать экзамен – и карточку социального страхования. А властям скажешь, будто пятнадцать лет прожил за границей и только что вернулся. Словом, старик, не переживай, все это пустяки.

Хотя Байер опьянел, он не сказал ни одного лишнего слова, а Петер не пытался чересчур давить на него, боясь, что тот заподозрит неладное и замолчит вообще.

Миллеру очень хотелось кофе, но он от него отказался, опасаясь, как бы Байер от него не протрезвел. Толстяк заплатил за ужин из туго набитого кошелька и направился к гардеробу. Была половина одиннадцатого.

– Какой прекрасный ужин, герр Байер, – пролепетал Миллер. – Большое вам спасибо.

– Зови меня просто Франц, – просипел толстяк, с трудом залезая в пальто.

– Думаю, большего из ночной жизни Штутгарт предложить не может, – размышлял Миллер, одеваясь.

– Эх, глупыш! Ты еще ничего не видел. У нас классный город. Полдюжины хороших кабаре. Хочешь туда прокатиться?

– Вы намекаете, что у вас тут и стриптиз есть? – спросил Миллер изумленно.

Байер даже засопел от радости:

– Ты что, смеешься? Кстати, может, сходим посмотрим? Я иногда не прочь поглядеть, как раздеваются девочки.

Он дал гардеробщице хорошие чаевые и вышел на улицу.

– А какие ночные клубы есть в Штутгарте? – невинно спросил Миллер.

– Сейчас вспомню. «Мулен Руж», «Бальзак», «Империал» и «Зайонара». Потом есть еще «Мадлен» на Эберхардтштрассе…

– Эберхардт? Боже, какое совпадение! Так звали моего начальника, это он вытащил меня из беды и направил к адвокату в Нюрнберг! – выпалил Миллер.

– Хорошо. Хорошо. Отлично. Туда и поедем, – заявил Байер и пошел к машине.

Маккензен подъехал к «Трем якорям» в четверть двенадцатого. С вопросами он обратился к метрдотелю.

– Герр Байер? – переспросил тот. – Да, он заходил к нам сегодня. Уехал около часа назад.