Досье Сарагоса

«От Генриха Мюллера зависели все мероприятия террора внутри Германии и, впоследствии, на всех оккупированных территориях», уточнял историк Карл Хайнц Абсхаген в 1949 году в своей биографии адмирала Вильгельма Канариса, труде, который вдохновлял авторов любых других книг на эту тему на протяже-нии уже пятидесяти лет.

Однако, полвека спустя, когда уже сотни книг были посвящены истории нацист-ского террора и большей части тех, кто был ответственен за ночь, опустившую-ся на Европу после 1939 года, никто никогда не изучал Генриха Мюллера. Здесь и там, в книгах на десятке языков, можно найти упоминание о руководителе Гестапо, который, кстати, наряду с Мартином Борманом, серым кардиналом Гит-лера, фигурировал во главе списков военных преступников. Но там были только его имя, его должность, иногда его дата рождения, но ничего больше. Был ли он женат? Были ли у него дети? Что случилось с его семьей, если она у него была? Почему после 1934 года Райнхард Гейдрих, второе лицо после Гиммлера, взял именно его в руководство Гестапо, официальным шефом которого он стал в 1937 году, когда Мюллер даже не был еще членом нацистской партии, если Гейдрих, в принципе, практически руководил этой внушающей такой страх гос-ударственной полицией?

Только в 1995 году появилась книга Роберта С. Вистрича «Who' s Who in Nazi Germany» («Кто есть кто в нацистской Германии»), которая посвятила ему две почти точные колонки… Чтобы признать, что в последний раз его видели в бун-кере фюрера 28 апреля 1945 года, и что после этого он исчез.

Между тем на одном кладбище Берлина была обнаружена могила, где на плите были указаны его имя, его дата рождения и дата кончины (предположительная) во время падения Берлина. Этой датой было 17 мая 1945. Позже из нее было извлечено то, что, как думали, было его телом. В действительности же там было несколько скелетов, и ни один из них не соответствовал размерам Мюллера. Однако неизвестные люди регулярно приходили на эту могилу и возлагали на нее цветы еще в последующие годы.

Почему ни одно совместное расследование не смогло узнать, кто приносил эти цветы?

Холодная война еще не началась. Очевидная гармония пока царила между со-юзниками. Но хотели ли Запад и Советы на самом деле хоть когда-нибудь найти Гестапо-Мюллера, прозвище, которым Мюллера открыто называли? Это про-звище отличало его от многих его однофамильцев, из которых одного тоже зва-ли Генрихом, и он тоже был обергруппенфюрером (генералом) СС и тоже, как и он, служил в Гестапо, но был выходцем из земли Гессен, тогда как Гестапо-Мюллер родился в Баварии, и не был с ним ни в какой родственной связи, как и с тремя другими Мюллерами, служившими на более низких должностях в той же государственной полиции.

(В своей апологетической книге о «Красном оркестре» Жиль Перро (Жиль Пер-ро, «Красная капелла») по ошибке поместил фотографию именно этого обер-группенфюрера доктора Генриха Мюллера и представил ее как изображение Гестапо-Мюллера. — прим. автора.)

Притворялись ли союзники, что были обмануты или безразличны, всякий раз, когда призрак Гестапо-Мюллера появлялся из развалин Германии, когда офи-церы, занимавшиеся расследованиями, сообщали, что, по их мнению, его виде-ли где-то в мире? Почему израильский Моссад заинтересовался Эйхманом и Клаусом Барби, но не Мюллером, их начальником, а ведь Эйхман был, без со-мнения, одним из последних людей, которые видели его на руинах горящего Берлина в огне, когда передовые части Красной армии захватывали бункер Гитлера?

До 1961 года несколько следователей — среди них комиссар немецкой полиции, который работал под руководством командира группы американской разведки в Германии — продолжали, тем не менее, заведенное на Мюллера дело. Немного позже они опросили мужчин и женщин, у которых в мае 1945 года были причи-ны встретиться с ним, прежде чем исчезнуть, в свою очередь, во мраке побеж-денной страны, разрушенной, убитой поражением и разделенной на четыре ок-купационные зоны. Зоны, по которым мои функции позволяли мне передвигать-ся, вначале законно, затем незаконно, что касалось советской, восточной зоны. Очевидно Париж, Лондон, Вашингтон, Москва занимались другими нацистами. В 1961 году тот же американский следователь в Мюнхене продолжал вести это дело не ради жажды знаний, но просто из-за рутины. В Бонне не собирались переворачивать все вверх дном, чтобы найти Генриха Мюллера или Мартина Бормана.

В Москве, знали, что об этом думать, но кого интересовало, что думала Москва?18

Один лишь раз, в 1946 году, американские офицеры как-то задали вопрос сво-им коллегам из Москвы: — Есть ли у вас какая-то информация о нем?

Те усмехнулись: — Какого Мюллера вы имеете в виду?