Досье Уильяма Берроуза

«Мистер Брэдли мистер Мартин» встали в мертвых звездах отягощенные пыльным ответом и растянувшие утро семнадцатого сентября 1899 года над Нью-Йорком отдавая тебе моих игрушечных солдатиков убранных на чердак а в опустевшей столовой тем холодным далеким воскресеньем на полу остались отпечатки ног. За такой вот целью давным-давно армия Стайна с попутным южным ветром отправилась к берегам Южной Африки. Раскрыли судовой журнал чтобы записать всех и назначить обязанности. Последний вторник был самое то для подписных лет. Паренек из комитета рожаенный и вскормленный вновь отказался от договора точнее углядел шанс поступить так. Они бесценны насколько я знаю из своего слепого ожидания между Лондоном и Брайтоном рука издалека так и не дотянулась а я в тот день так и не вышел в обеденный перерыв поглядеть как ветер рвет облака в клочья и везде белым-бело белым-бело насколько глаз хватает такая ослепительная получилась вспышка белого. В каюте воняет взорванной звездой. Давненько это было юноша давненько сами видите я же приходился вам братом я тот молодой коп который насвистывал «Энни Лори» если память не изменяет на верхнем этаже дома в фильме изображение было старое рябящее и будто идущее из далекого далека из закрытого ящика стола. Последнюю огневую точку уничтожили так говорят в небольшой газе-

пересечения вроде «Идемте со мной, ми-истер. В «Мулен руж». Отличное местечко. Испанские мальчики девочки и не дорого совсем«/или урок английского по телевизору в «Кафе де Пари» от грустной игрушки в «Плас де Франс»: «Долог путь до Тип-перери-иии долго-долго-ооо нам идти-иии». Урок четвертый 1 2 3 4. По телику дают уроки. По телику дают много уроков. А это урок четвертый. Поняли к чему я веду? Такие бывают точки пересечения и только немногие из них хороши однако можете сами оформить свои старые игры в колонки и двинуться назад в своем времени используя тот же метод который к данному времени уже примените в работе с газетами. Но можете и записать отчет о своей скучной прогулке еще до того как непосредственно отправитесь гулять. До тех пор пока не обнаружите что уйти можно лишь вовне. Теперь о том что же я такого натворил в этих колонках. Ну в первой колонке содержится необходимое объяснение. Во второй нарезка из «Танжер газет» за семнадцатое января 1974 года. Третья составлена из моих собственных текстов с вкраплениями из статей «Нью-Йорк тайме» от семнадцатого сентября 1899 года.

Дневник затворника

Предисловие

Усевшись в задней части деревянного кузова машины, мы с Уильямом Берроузом медленно выехали за город, за холмы Вермонта, к маленькой хижине, где Берроуз хотел провести две недели в полном затворничестве. На месте я попрощался, а Берроуз, словно смущаясь того, что ему предстоит погрузиться внутрь себя, отвернулся, разглядывая сорванную травинку. Через две недели я приехал из Нью-Йорка, и Берроуз, опираясь на посох, вырезанный из ореховой ветви, вышел ко мне – в яркий солнечный свет, широко улыбаясь. Ему определенно было о чем рассказать, однако в город мы ехали, целиком погрузившись каждый в собственные мысли, безмолвно смотря на автостраду в сгущающихся сумерках. За пять часов дороги мы почти не разговаривали.

Вскоре, когда Берроуз возобновил работу, я попросил разрешения взглянуть на его хроники сновидений в красной записной книжке. За несколько дней удалось переписать их начисто, и я представил Берроузу рукопись, послужившую отправной точкой для эссе о затворничестве и ассоциативным каркасом сновиденческой прозы. Когда эссе было закончено, и мы начали составлять этот сборник, Берроуз попросил меня включить в его состав мой собственный сон, откуда Берроуз «позаимствовал» одного персонажа. Здесь также представлен сон Аллена Гинзберга – о том, как Гинзберг приезжает на Тибет, и там узнает, будто Берроуз работает тайным агентом ламаистов.

Данное эссе – это ответ на дилемму, с которой сталкивается любой писатель, едва решив всерьез увлечься буддизмом. В случае Берроуза дилемма выражена наиболее ярко, потому как его гуру, пригласив к затворничеству, попросили оставить за пределами хижины пишущую машинку. Берроуз поначалу воспротивился. Спросил хозяина меблированной комнаты в городе Боулдер: что делать, если во время затворничества в голову придет ценная идея? В ответ Чогьям Трунгпа Ринпоче* сравнил пишущую машинку с плотницкой пилой и кухонными принадлежностями повара. Берроуз в конце концов согласился. Идея затворничества, само собой, заключалась в возвышении спокойного самоанализа и медитации над средствами принудительного самовыражения; предполагалось, что они для Берроуза намного важней любого литературного произведения, которое он когда-либо напишет.

По-моему, Берроуз на этот вызов ответил достойно.

Джеймс Грауэрхольц

* Ринпоче, Чогьям Трунгпа (1940-1987 гг.) буддистский мастер медитации, основатель школы буддизма Шамбалы. – Примеч. пер.

Дневник затворника