Что было, то было. Костёр на поляне
В глубоком распадке с просветом в простор,
С прострелом для эха и речкой в тумане,
И невыразимая линия гор!
Вдруг вспыхнут, как в юности, жаркие споры
Поддатых геологов и работяг
Про эти же самые реки и горы!
И песня звучит про таких же бродяг.
И крепким словечком крутого расклада
Прокатится эхо из дальних полей
О том, как пропала вторая бригада.
Опомнись, романтик! Вернись, дуралей!
Но вместо ответа, как вызов по «скорой»,
Поход за мадерой в большое село.
И словно с распутинскою Матёрой
Прощанье с эпохой, и вновь на крыло!
Чтоб с неба взглянуть на великие реки,
На синий, подёрнутый дымкой простор
И вдруг осознать, что остался навеки
Костёр на поляне. Запомни! Костёр!
Сухой апрель
Простите ж мне соблазны и грехи…
А. С. Пушкин
Конец апреля. В городе от пыли
Першит в гортани. Траурные дроги.
Так сухо, словно плакальщиц забыли,
Чтоб окропить российские дороги.
Видать, перебороли слёзы верой.
Раз проводы закончились премьерой.
В сокуровском прочтенье «Годунова».
Затменная звезда
Задумчивое время на холстах
Художников эпохи вертограда!
Что в ягодных, что в ленинских местах —
От Красноярска до Калининграда —
Классические серые тона!
И ветрено, и холодно. В просторе —
Эпохой упоённая страна!
И жители, как витязи, в дозоре,
Вдыхают на морозе алкоголь, —
И на дворе, и в жилах – ровно сорок! —
Когда звезда по имени Алголь,
Меняя блеск, выходит на просёлок
И застит путь. Читай, наверняка
Летит во тьму. И глаз теодолита
Садится на маршруте старика —
От моря до разбитого корыта.
Как жаль, что нам всего не уберечь!
И мы росли среди картин и книжек…
И золотую рожь в родную речь
Вписал навек великий передвижник,
И смотрят в мир с классических холстов
Родные реки, нивы, горы, топи…
И в колорите царствует Серов
И с моря приближается к Европе.
Далёкое и близкое! Во мгле
Не блеск лучей, а выбор точки взгляда.
Я говорю о людях на земле!
Эпохам нашей жалости не надо.
Крыло совы
Жили стаи рыб на вершинах вязов…
Квинт Гораций Флакк