Доставить и выжить

— Нравится, — пожал он плечами.

— Так это ваша жена? — уточнил француз.

— Ну да, жена. А это наш друг. Общий друг. А это — я сам. В чем дело?

Таможенник полистал альбом. Далее он увидел "общего друга" в недвусмысленной позе с "женой" стоящего перед ним человека и еще десятка полтора предельно откровенных снимков разных мужчин и женщин.

— Кто эти люди?

— Это наши друзья.

— Послушайте, это интимные фотографии. Сугубо интимные, — Луис едва вспомнил, как по-французски будет "сугубо". — Законом не запрещено. Мы же взрослые люди. Вы, как мужчина, должны меня понять…

Таможенник посмотрел на него, как на насекомое.

— Можете идти! — подтолкнул он Луису по стойке его вещи. — Следующий!

Когда курьер уже сделал несколько шагов к "накопителю", то услышал за спиной тихо произнесенное сквозь зубы:

— Извращенец! Португалишко паршивый.

— Что? — обернулся он.

— Идите! — презрительно махнул рукой таможенник.

Даже теперь, когда флюиды опасности почти осязаемо насыщали воздух, Луис не мог удержать улыбку.

Его веселило то, что наспех подготовленная операция прошла успешно, и что Москва получила фотокомпромат на некоторых высокопоставленных греческих чиновников и их жен. Удалось ли его использовать? Кто знает — дело было в начале девяностого, до ломки Конторы и судьбы самого Луиса и многих его коллег оставалось всего ничего.

Улыбку у него вызвали воспоминания о том, как в зимней столице, в павильоне Мосфильма, создавали декорации и атмосферу жаркого морского пляжа. А то, что у Луиса и тех, кто с ним запечатлен, загар искусственный — на снимке не определишь.

Мона согласилась сниматься сразу и без особого жеманства. Мона вообще молодец — надо так надо! Луису просто некуда было деваться — без него в роли натурщика "легенда" могла дать сбой. А вот Ричи артачился, и даже не то чтобы стеснялся, а качал права:

— Я майор! Что, лейтенантов нет для таких дел?

— Лейтенанты по возрасту не подходят, — терпеливо уговаривал его начальник. — Моне с Луисом уже прилично за тридцать, и двадцатипятилетний мальчик в их компании — немного не того. Извращения извращениями, но это перебор. Это может привести к тому, что внимательнее приглядятся к другим фото.

— Да не будет никто приглядываться! Францу, что грек, что малаец — одна херня!

— Не скажи. Фигуранты-то там не рядовые. Известные люди. Мало ли, найдется какой-нибудь начитанный француз, видевший их в газетах.

— А при чем здесь я? Привлеките какого-нибудь провинциального актера!

— Нет, посторонних привлекать не будем!

— Приказ начальства! Да и вообще, ты по фактуре подходишь, так что…

— По какой еще фактуре! — пуще прежнего закипел Ричи. — По конфигурации члена, что ли? Я вам что, порнозвезда?

— Все, разговор окончен! Я тебя выслушал, ты меня не убедил…

— Как будто это вообще возможно, — буркнул Ричи.

— Тем более. Иди, выполняй.

Так что Ричи тоже довелось поучаствовать в изображении любовного трио.

Луис, Мона и Ричи…

Именно Ричи подсуропил ему это дело.

3

— Я гляжу, ты неплохо устроился, — расположившись в удобном кресле и оглядев кабинет, одобрительно улыбнулся Луис.

— Да, грех жаловаться, — улыбнулся в ответ Ричи.

— Новый русский…

— Ну, если считать, что старый русский — это вечно нуждающееся, всего боящееся, заморенное идеологическими штампами существо… "униженное и оскорбленное", по меткому определению великого классика, то, пожалуй, я "новый русский". И знаешь, ничуть этим не тягочусь.

— Ты "униженным и оскорбленным"?

— Э, брат, мы были на особом счету. Привилегированная служба. Мы ездили по всему свету, ни в чем не нуждались. Но даже мы…

Луис рассмеялся.

— Ты чего? — весело поглядел на него Ричи.

— Да так, вспомнил наши съемки на Мосфильме?

— Точно.

— Да-а, были дела, — хохотнул "новый русский".

— В жизни всегда есть место подвигу.

— Есть, есть. Мону давно видел?

— Давно, — соврал Луис.

— Говорят, она сильно изменилась. Обабилась, погрузнела. Преподает итальянский и испанский на каких-то частных курсах. Я звал ее к себе, не пошла. Говорит, зарабатывает неплохо, на жизнь хватает.

— Рад за нее.

— А помнишь, какая была женщина лет пятнадцать назад? Экстра-класс!

— Ты, кажется, к ней "неровно дышал"?

— В какой-то мере, — легко согласился бывший сослуживец. — Да что ворошить прошлое. Теперь мы с тобой мужики еще хоть куда, ты вон молодой папаша, а она… она же вроде постарше нас?

— На пару лет, — пожал плечами Луис.

Ричи много лет пытался добиться у Моны взаимности, но она ему отказывала с упорным постоянством, об этом знал весь их отдел. А вот с Луисом у нее были определенные отношения, и об этом не догадывался никто.

— Как семья? Порядок?

— Порядок. Какие-то новые стороны жизни открываются, новые цвета, если хочешь. Когда дочка впервые осознанно сказала "папа", я чуть с ума не сошел от восторга. И жена… это не просто отношения с женщиной, это… семья, словом. Сам другим становишься. Есть ради кого жить, есть где душой отдохнуть. Заветная гавань, так сказать…

— Да ты поэт!

— Никаким боком. Подавляющее большинство людей на планете живет семьями. Это природная необходимость. Всякие иные формы — аномалия.