Достигая крещендо

Михаил Божесов желал изменить Россию к лучшему, сделать её богатой, надёжной и перспективной для своих же жителей. В наше время редко кто хочет работать на благо своей страны, чаще всего на неё машут рукой с мыслью о том, что ничего сделать уже нельзя. Божесов был другим».

Пробежав текст быстрым взглядом, епископ со скептической улыбочкой убрал лист бумаги в чемоданчик и вернулся в дом.

– Машина вас ждёт, – сказал ему Жорж на плохом русском. – Желаем вам удачи.

– И вам не хворать! – кивнул всем Евгений, садясь в Мазерати.

Автомобиль выехал из ворот поместья, и Евгений с тоской взглянул на этот дом, понимая, сколько произошло здесь важных событий… В деревне он попросил водителя остановиться у разговаривающего с кем–то священника Дироша.

– Падре, – окликнул его епископ. Старичок повернулся.

– А, Кардинал, – шутливо отвечал он на французском. – Уезжаете от нас?

– Да. Мне нашли общественно важное применение!

– Ну, дорогой мой, это просто прекрасно! Надеюсь, у вас всё будет хорошо!

– Да. Вы знаете, вчера я наконец победил. Встречи выпускников не проходят даром!

– Я вам всегда говорил, что с прошлым надо встречаться безбоязненно!

– Ну, ну, ну. Признаю свои ошибки… Жить стало приятнее, – епископ улыбался. Дирош улыбался тоже.

– Чем же вы займётесь?

– Моралью, образованием, семьями, ещё лекции читать буду… Книгу, кстати, начинаю новую.

– Да?

– Божесов попросил в нашем последнем разговоре.

– Ну, всего хорошего. Да хранит вас Дева Мария! – ласково пробубнил старичок.

– Спаси Господи! – помахал рукой Евгений и выехал за пределы деревни.

Автомобиль нёсся по той же дороге, которой вёз епископ Орлову к себе в гости. Какие интересные события произошли из–за этого визита – определённо, и Орлова, и Божесов, и он сам были очень редкими и удивительными людьми… Проезжая мимо виноградников, Евгений вспоминал с тёплой улыбкой свой вчерашний день и тот длинный разговор с самым важным для него человеком, в голове появились простенькие строчки:

Мы со школьной скамьи

Были рядом друг с другом.

Загоралась любовь

Поднимаясь к натугам.

Я был счастлив и ты

Тоже вряд ли страдала,

Но жестокая жизнь

Нас чуть–чуть разыграла.

Не достоин твоей

Я любви оказался.

Но в тебя продолжал

Безнадёжно влюбляться.

Хоть теперь мы друзьям,

Но любить продолжаю,

И огромный наш Мир

Для тебя созидаю…

Да. Вчерашний разговор хоть и разрешил у Евгения все сомнения , противоречия и отменил самобичевания за свои прежние ошибки, но он чётко осознавал, что весь его дальнейший труд, всё его служение будет только ради Неё, той прекрасной, светлой, доброй первой любви…

И гнал автомобиль в Париж по автостраде, и легко было на душе у Евгения, понимающего всю суть будущего существования. Он вновь открыл чемоданчик со своими литературными набросками, ещё раз пробежался по написанному тексту, скомкал и выбросил этот лист и, подумав буквально несколько секунд, на новой странице вывел заглавие «Божесов» и начал писать мелким почерком: «Прозвенел третий звонок. Зрители заняли места согласно купленным билетам…»

Рука Евгения торопливо бежала по бумаге, стремясь рассказать всё–всё–всё также быстро, как Мазерати летела в будущее, наполненное счастьем, любовью и благодарным трудом на благо новой, расцветающей страны и возрождённой жизни.