Достоевский и евреи

Было ли это уже что-то болезненное у Бутурлина, или врождённая резкость и деспотизм характера (которые неоспоримо существовали в нём), но он доходил до таких крайних мер в этом отношении, что иногда приходилось спросить себя: не плохая ли это шутка? Например, он хотел, чтобы вырезали несколько стихов из акафиста Покрову Божией Матери, находя, что они революционны. Батюшка сказал ему, что он таким образом осуждает своего ангела, святого Дмитрия Ростовского, который сочинил этот акафист и никогда не считался революционером… «Кто бы ни сочинил, тут есть опасные выражения», — отвечал Бутурлин. «Вы и в Евангелии встретите выражения, осуждающие злых правителей», — сказал мой отец. «Так что ж? — возразил Дмитрий Петрович, переходя в шуточный тон, — если б Евангелие не было такая известная книга, конечно, надо бы было цензуре исправить её»[144].

Возвращаясь к Михаилу Каткову, напомним, что он являлся человеком, игравшим огромную роль в жизни Федора Достоевского: и в плане материального его обеспечения, и как идеолог, участвовавший в формировании того консервативно-охранительского направления российского общества, рупором которого в эпоху «Великих реформ» являлся Достоевский-публицист. Начиная с 1860-х гг., Катков, шаг за шагом, «из умеренного либерала превратился в крайнего консерватора» [ГАВРИЛОВ. С. 139], автора книги «Идеология охранительства» (1882), полемически заостренной против «моды» на либерализм, который жертвует «священными интересами Отечества», ослабляя «порядок и законность». Подобного рода идейная метаморфоза происходит в те же годы эпохи «Великих реформ» и с Достоевским, который в правом лагере становится главным выразителем катковских охранительских идей. С этого же времени либеральные идеи, высказанные в письме Белинского, превращаются в предмет жесткой полемической критики со стороны Достоевского. Подобно Каткову, своему издателю[145] и покровителю, он ведет непримиримую борьбу с русским либерализмом, декларируя:

Да, повторю аксиому — либерал враг народа [ФМД-ПСС. Т. 26. С. 223]

При всем этом, однако, духовный образ Белинского — былого наставника и кумира, до конца жизни оставался предметом его размышлений:

Мнения Достоевского о Белинском противоречивы и как будто пристрастны, но то постоянство, с каким Достоевский возвращается в течение всей своей жизни к личности Белинского воистину удивительно[146].

Вслед за Белинским прозу молодого Достоевского высоко оценили и другие критики из либерально-демократического лагеря — Добролюбов и Писарев. Резко критически о ней высказался лишь славянофил А. С. Хомяков, обвинивший в статье «О возможности русской художественной школы» Девушкина — главного героя романа «Бедные люди», в отрыве от народа и отождествившего самого писателя с его героем. Да и впоследствии: