Достоевский и предшественники. Подлинное и мнимое в пространстве культуры

С ним встреча предстоит лицом к лицу.
Попробуйте и на себя примерьте
То утро на Семеновском плацу,
И приговор, и ожиданье смерти,
И каторгу примерьте на себя,
И бесконечный миг перед падучей,
Когда, земное время истребя,
Он вырастет, воистину грядущий!

Вот каменные призраки громад,
Его романов пламенные главы
Из будущего близятся, гремят,
Как горные обвалы. Нет – облавы
На всех убийц, на всех самоубийц.
В любом из них разорван он на части.
Так воплотись же, замысел! Клубись,
Багряный дым – его тоска и счастье!

Нет будущего! Надо позабыть
Его помарок черновую запись.
Некрасов и не знает, может быть,
Что ждет его рыдающий анапест.
А вот Белинский харкает в платок
Лохмотьями полусожженных легких.
И ночь темным-темна. И век жесток —
Равно для всех, для близких и далеких.

Кончалась эта ночь. И, как всегда,
В окне серело пасмурное утро,
Спасибо вам за помощь, господа!
Приход ваш был придуман очень мудро.
Он многого не досказал еще,
В какой живет он муке исполинской.
Он говорил невнятно и общо.
Молчал Некрасов. Понимал Белинский⁶⁵.

Повторюсь: стихотворение-апокриф очень выразительно и наполнено большими смыслами. Но почему нужно было «ту ночь» изображать вопреки реалиям, сказать трудно – разве что поэт захотел так ее увидеть. Чтобы, в нарушение фактических обстоятельств, против принятых в литературном мире правил, вынудить Белинского, «этого ужасного, этого страшного критика» (25: 31), мэтра, прийти к дебютанту домой, чтобы похвалить? Или чтобы дать возможность развернуться оторопевшему бедняку-хозяину, поймать его смущение, его неловкость и робость? Почему то, как увидел и запомнил «ту ночь» сам Достоевский, поэту не интересно, а интересна своя выдумка, альтернативная биография? Но ведь Достоевскому «в ту ночь» было важно, что сказал Белинский, встретивший дебютанта «чрезвычайно важно и сдержанно» (25:30), а не то, какой вздор молол (если действительно молол) он, автор «Бедных людей».

Вопросы зачем и почему повисают в воздухе; поэзия и правда существуют у Антокольского порознь.

Стихотворение Льва Лосева «Почерк Достоевского»⁶⁶ тоже, вопреки правде, движимо одной навязчивой идеологемой.

С детских лет отличался от прочих
Достоевского бешеный почерк —
бился, дёргался, брызгался, пёр
за поля. Посмотрите-ка письма
с обличеньем цезаропапизма,
нигилизма, еврейских афёр,
англичан, кредиторов, поляков —
частокол восклицательных знаков!!!
Не чернила, а чернозём,
а под почвой, в подпочвенной черни
запятых извиваются черви
и как будто бы пена на всём.
Как заметил со вздохом графолог,
нагулявший немецкий жирок,
книги рвутся и падают с полок,
оттого что уж слишком широк
этот почерк больной, allzu russisch…
Ну, а что тут поделать – не сузишь.