Достоевский и предшественники. Подлинное и мнимое в пространстве культуры

Старт был дан автором ЖЗЛ-ской биографии Н.В. Гоголя (первое издание вышло в 1979 году) И.П. Золотусским, создавшим первый полнометражный (52 мин) документальный фильм сразу о двух великих писателях – «Двух гениев полет. Н. Гоголь и Ф. Достоевский»²⁸. В кадре – автор и ведущий картины и его вступительное слово: «Этот фильм о двух, может быть, самых загадочных гениях русской литературы. Один из них заставлял нас громко смеяться. Другой смеялся гораздо меньше. В его голосе слышалась боль, потому он исследовал боль сознания или хождения души по мукам. Их имена в истории русской литературы стоят рядом… Строптивый наследник хочет сорвать связывающие их узы… Но он не может этого сделать, ибо ничто великое не может уйти в прошлое – оно продолжается. Об этом наш фильм».

В основе концепции картины – даже не само соперничество, а тень соперничества двух гениев, причем, понятно, что не Гоголь видит в Достоевском соперника (он старше Ф.М. на 12 лет и заявил о себе в литературе, когда Ф.М. было всего 6 лет), а Достоевский в Гоголе. Герой первого произведения Достоевского «Бедные люди» Макар Девушкин вступает в горячий спор с автором «Шинели», не понимая, зачем нужно такое писать? Для чего? Как после такого можно жить, тихо и смирно, воды не замутя? Зачем подсматривать за человеком в его норе – как он ест, с кем пьет, что переписывает? «Прячешься иногда, прячешься, скрываешься в том, чем не взял, боишься нос подчас показать – куда бы там ни было, потому что пересуда трепещешь, потому что из всего, что ни есть на свете, из всего тебе пасквиль сработают, и вот уж вся гражданская и семейная жизнь твоя по литературе ходит, всё напечатано, прочитано, осмеяно, пересужено!» (30, кн. 1: 63).

Девушкин не только порицает Гоголя и его «злонамеренную книжку», но и хочет переделать, переписать ее. «Я бы, например, так сделал…» – таким стал его способ чтения. «А лучше всего было бы не оставлять его умирать, беднягу, а сделать бы так, чтобы шинель его отыскалась, чтобы тот генерал, узнавши подробнее об его добродетелях, перепросил бы его в свою канцелярию, повысил чином и дал бы хороший оклад жалованья…» (Там же).

Но в творческий спор вступали не только герои. Кружок Белинского объявил автора «Бедных людей» «новым Гоголем», однако Достоевскому этот титул, видимо, не слишком льстил, даже поначалу, ибо быть новым, то есть вторым, Гоголем ему явно не хотелось, а хотелось все попробовать, найти свой путь в литературе и утвердиться на нем – и это было не самое плохое применение творческого честолюбия. (Замечу, что роман прочел и Гоголь, написавший А.М. Вьельгорской из Генуи 14 мая 1846 г.: «В авторе “Бедных людей” виден талант, выбор предметов говорит в пользу его качеств душевных, но видно также, что он еще молод. Много еще говорливости и мало сосредоточенности в себе: все бы оказалось гораздо живей и сильней, если бы было более сжато»²⁹).

За первую же пробу («Двойник») его автор был уличен в измене гоголевскому направлению, в передразнивании и пародировании Гоголя, в искажении реализма. Роман «нового Гоголя» с «натуральной школой» был прерван в самом начале пути.

Не раз Золотусский как «член партии Гоголя» упрекнет Достоевского за строптивость, за измену учителю (мучителю), за творческие поиски на иных, не гоголевских, путях, за Фому Опискина, героя «Села Степанчикова», где так явственно ощущается пародирование гоголевских «Выбранных мест…» Золотусский настойчиво стремится сблизить гениев, как бы кто ни пытался их отдалить друг от друга: их квартиры в Петербурге не случайно были всегда в соседних домах, в двух шагах, везде, где бы ни жил Достоевский, в его квартирах висел портрет Гоголя, они никогда не встретились при жизни, хотя могли – это было бы так просто.

Итак, картина Золотусского про двух гениев – это история схождений и расхождений Достоевского с Гоголем, это творческая перекличка и полемика, явная и подспудная, пространство противостояния, это спор на вершинах мысли, где у них был шанс сойтись, – и, по убеждению автора картины, они сходились.

Но можно ли считать эту картину биографической в жанровом смысле слова? Скорее нет, чем да. Отдельные фрагменты судьбы двух писателей, их парадоксальная невстреча в жизни, хотя посмертно их имена (как и адреса проживания на петербургских улицах) стоят рядом, их творческая полемика, их пути в истории литературы – фильм об этом. И уж скорее в картине больше затронуты черты личности Достоевского – его писательское самолюбие и честолюбие, которые действительно были огромны и которых он не скрывал, ибо они были двигателем творческой работы. Да и как же писателю без самолюбия и честолюбия? Можно ли вообще видеть в них изъян писательского дарования?

Кроме того, можно ли утверждать, что фильм приоткрыл тайны личности двух гениев? Скорее нет, чем да. Особенности творческих почерков – да, приоткрыл. Но к тайне личности хоть Гоголя, хоть Достоевского автор картины, не в упрек ему будь сказано, даже и не прикоснулся.