Достоевский. Литературные прогулки по Невскому проспекту. От Зимнего дворца до Знаменской площади

— До свидания! до свидания! — отвечали нам»^[602].

К сожалению, сам М. М. Достоевский не оставил письменных свидетельств об этом прощании с братом в ночь под Рождество 1849 г. О том, что творилось в его душе и как об этом грустном свидании в комендантском доме Петропавловской крепости он, вернувшись на Невский проспект, в дом Неслинда, рассказал своей жене, Эмилии Федоровне, можно только строить догадки.

Кстати, арестанты, переехавшие Неву у Гагаринской пристани и затем от Арсенала двигавшиеся к Шлиссельбургскому тракту по Литейному и Невскому проспекту, миновали дом Неслинда гораздо ранее, чем туда вернулся опечаленный Михаил Михайлович. Минута, когда в начале своего многотрудного пути на каторгу Достоевский проезжал мимо дома брата, запомнилась ему надолго. Он вспоминал ее спустя четыре с лишним года, когда, уже выйдя из острога, писал Михаилу из Омска о своих переживаниях того времени:

«…Я в сущности был очень спокоен и пристально глядел на Петербург, проезжая мимо празднично освещенных домов и прощаясь с каждым домом в особенности. Нас провезли мимо твоей квартиры, и у Краевского было большое освещение. Ты сказал мне, что у него елка, что дети с Эмилией Федоровной отправились к нему, и вот у этого дома мне стало жестоко грустно…» Квартира издателя «Отечественных записок» А. А. Краевского, как мы помним, находилась на Невском в доме генеральши А. А. Александровой, расположенном несколько ранее по движению, чем дом Неслинда. В ее окнах горели рождественские огни. В окнах же квартиры М. М. Достоевского света не было: ее хозяин находился еще на полпути из Петропавловской крепости…

В этот же раз Михаил Михайлович должен был получить в крепости вещи, оставшиеся после брата. Не будем упоминать «пальто и старое платье», в котором в апреле 1849 г. Достоевский был арестован (по этапу его, естественно, отправили в арестантской одежде). Отметим рукописи литературных произведений, над которыми он работал в каземате Алексеевского равелина и о судьбе которых поручал позаботиться брату. Что сталось с упомянутыми Достоевским в письме из крепости «черновым планом драмы и романа», нам неизвестно: следы их затерялись. Но вот рукопись завершенной повести «Детская сказка» Михаил бережно хранил на протяжении многих лет. И когда Достоевский, уже отбывший каторгу, отслуживший в Семипалатинске сначала два года рядовым солдатом, затем унтер-офицером, затем прапорщиком, получил наконец офицерский чин и выхлопотал себе право вновь печататься, — брат по его поручению опубликовал в 1857 г. в августовском выпуске «Отечественных записок» (у того же А. А. Краевского) «Детскую сказку» под названием «Маленький герой». Этой публикацией, спустя восемь лет после ареста, состоялось возвращение Достоевского в литературу.

Для нашей же темы специально подчеркнем, что в течение нескольких лет, до середины 1850-х гг., когда Михаил Михайлович с семейством переехал в дом Пономаревой на набережной Екатерининского канала, рукопись «Детской сказки» бережно хранилась в его архиве в доме М. П. Неслинда на Невском проспекте.

5. Знаменская площадь и Николаевский вокзал

Знаменская церковь в С.-Петербурге. Фотография А. Лоренса. 1865–1870

Вид Знаменской площади. Литография (фрагмент). 1867

«Темный лик богородицы у Знаменья»

Вот и подходит к концу наша литературная прогулка: мы на Знаменской площади, теперь площади Восстания. Впрочем, тут требуется оговорка. Это сегодня Невский проспект непосредственно вливается в площадь, а во времена Достоевского он упирался в Лиговский канал, и на площадь перед Николаевским вокзалом надо было еще перейти широким Знаменским мостом. Поэтому, — вот парадокс! — остановившись сегодня перед наземным павильоном станции метро «Площадь Восстания», мы в системе топографических координат XIX в. пока еще не вступили на Знаменскую площадь. Этот западный участок приобщат к площади лишь после того, как в 1892 г. будет засыпан Лиговский канал. Так что выразимся несколько витиевато: наша первая остановка здесь будет на площади Восстания в виду бывшей Знаменской площади. Далее к этому необычному обстоятельству мы еще вернемся.