Достойна ли я счастья?

— Конечно идите! Обо мне не беспокойтесь. Со мной все будет в порядке.

— Ну, если вы уверены…

— Да, я уверена, — сказала Мэриголд, радуясь, что встреча с Линдли пройдет без свидетелей.

— Печь я протопил, двери запер. Вам ничего не надо делать, только захлопнуть входную дверь, когда вы будете уходить, и проверить, заперта ли она.

— Хорошо, — ответила Мэриголд.

Старик ушел, и она взяла с подноса чашку с какао.

Все складывалось как нельзя лучше. Линдли мог быть лживым и бессердечным негодяем, но он определенно не из тех, кто способен применить физическое насилие. Ее ожидает трудный разговор — и ничего больше.

Тем не менее, Мэриголд испытывала мучительное желание сложить свои бумаги, надеть пальто и шляпку и пойти домой.

Но ей снова выпал шанс договориться с Линдли, и глупо было бы упустить его. Он не стал бы приходить сюда, если бы не хотел обсудить с ней что-то важное и, возможно, полезное для нее.

Кроме того, он сказал, что уедет уже через пару дней! Это казалось Мэриголд почти невероятной удачей. Если она поговорит с Линдли сегодня и убедит его ничего не предпринимать, то выиграет драгоценное время, чтобы найти другие основания для развода.

Линдли может встретить в Штатах женщину, с которой захочет связать свою судьбу. В конце концов, он может просто захотеть стать свободным — и с радостью даст Стефани развод. Конечно, не стоит на это особенно рассчитывать, но в жизни иногда случаются странные вещи. Он может остаться в Америке навсегда…

Но тут Мэриголд подумала, что эмиграция Линдли затруднит решение проблем Стефани, и, прервав свои размышления, снова занялась документами. Впрочем, ей не удавалось сосредоточиться. Она ждала звонка в дверь, который известил бы ее о прибытии Линдли. Потом ей придется принять окончательное и бесповоротное решение впустить его. Ей придется спуститься вниз и провести его по темной лестнице в эту ярко освещенную комнату, которая сейчас выглядит так мило, но с приходом Линдли покажется мрачной и неуютной.

Он был до крайности пунктуален. Стрелки ее маленьких настольных часов показывали одну минуту восьмого, когда в тишине дома прозвучал звонок в дверь.

Мэриголд почувствовала, что почти не владеет собой, но, как только она спустилась вниз, включив везде свет, ей стало спокойнее. На лестнице было очень душно, и, когда Мэриголд открыла тяжелую входную дверь, на нее резко пахнуло холодным воздухом.

— Уф! Здесь тепло, — заметил Линдли будничным тоном, входя в вестибюль.

— Да, — сдержанно ответила Мэриголд. — Сторож затопил печь час назад. Мне кажется, он перестарался. Пойдем в мою комнату. Там только камин — радиаторов нет.

— Так это здесь ты честно зарабатываешь деньги? — со смехом поинтересовался Линдли, поднимаясь следом за ней по лестнице.

— Да.

— Странное занятие — присматривать за чужими детьми.

Мэриголд испытала прилив ярости, услышав эти слова. Таким вот тоном он говорил со Стефани. «Он даже не знает, что такое вежливость», — подумалось ей.

Пытливо оглядев ее комнату, Линдли произнес:

— С твоей стороны было очень мило предложить мне встретиться здесь.

— У меня нет выбора, — холодно сказала Мэриголд, предложив ему стул.

Похоже, он не собирался первым начинать разговор, и поэтому она тут же спросила:

— Так зачем ты сюда приехал? Мне с большим трудом удалось организовать эту встречу и…

— И естественно, ты хочешь уйти отсюда как можно скорее, правда? — улыбнулся Линдли.

— Да, пожалуй, — согласилась она.

— Я пришел кое-что тебе предложить. Я все как следует обдумал.

Сердце Мэриголд бешено заколотилось.

— Это связано с… твоим разводом?

— Косвенно. Во всяком случае, это касается всех нас.

— Всех нас?

— Ну да. Про Пола и Стефани тоже не следует забывать.

— Да. Да, разумеется.

Он внимательно посмотрел на нее, улыбаясь:

— Ты ведь очень любишь Пола?

— К-конечно. Тебе не нужно было приходить сюда, чтобы узнать это.

Он засмеялся:

— Естественно. Я только задаюсь вопросом, насколько важно для тебя его счастье.

— Не думаю, что тебя это должно волновать, — раздраженно вымолвила она.

— Тем не менее это меня волнует. — Он помолчал немного, как будто подбирая слова, и продолжил: — Я уезжаю в Америку через несколько дней…

— Ты уже сообщил мне об этом, и я никогда не слышала более радостного известия, — бесцеремонно прервала его Мэриголд.

— И я подумал, — проговорил Линдли холодно, — что тебе лучше поехать со мной.

— Ты сумасшедший? — спокойно спросила Мэриголд.

— Нет, Мэри. И я делаю тебе вполне обоснованное предложение. Почему бы тебе не поехать со мной в Штаты, скажем, в качестве секретаря? Тебе нужен официальный статус. Нет, погоди минуточку… — произнес он, видя, что Мэриголд пытается перебить его. — Ты говорила мне, будто счастье Пола имеет для тебя огромное значение. Но когда он выяснит, как его жена проводила время до знакомства с ним, я не знаю, будет ли он счастлив. Ты еще сказала, что счастье Стефани тоже важно для тебя…

— Я не понимаю, как все это связано с твоим абсурдным предложением насчет Америки, — заметила Мэриголд. Она вдруг резко побледнела, и ее дыхание неестественно участилось.