Достойная пара (СИ)

Ещё мгновение она постояла, неловко посматривая себе под ноги, и растерянно понесла принесённые вещи Цирцее. Вслед за девчонкой прошагала и парочка оборотней, то и дело вьющихся вокруг неё. Они мельком посмотрели на Кристофера, который больше ни на кого не обращал внимания, а словно выжидал чего-то, погрузившись в мысли; теперь Финну и Йозефу было глубоко стыдно за слова, сказанные тогда Альбе, да и всем было стыдно. Тогда, когда свора Запада начала отступать, Ферокс с щенками пошли на подмогу Гуннару, Альба пропала, единственно Сверр мастерски направлял всеобщую волну негодования, их силу, он первым вступал в схватки, первым шёл отводить бродячих к лесу. В одиночку он же вернулся покалеченный и невероятно разъярённый с новостью о том, что Альбиннен увезли. Теперь они его знали. Знали, но тем не менее ни стыд за прошлые мысли, ни уважение и доверие к нему не отнимали памяти о том, что Сверр есть Сверр, хранитель. Так что страх остался, а прежние мнения заткнулись поглубже в грудь.

Цирцея едва сдерживала тяжёлые вздохи, претерпевая всё брехливое и нудное бормотание Гуннара. Она поила его чаем, закапывая каждый раз что-то в него, и с прежним негодованием и острым словцом на губах посматривала в сторону кухни, где беспечно стоял, прислонившись плечом к косяку, и выдавал сладкие речи южанке Ферокс, быть может, о своих подвигах, либо же нахваливал её умелую работу рук и смущенный румянец щек. Он беззастенчиво флиртовал с ней, игнорируя острые взгляды ведьмы, вот-вот обещающей пойти дымом или взорваться. Всё было как всегда. Хотя, наверно, так просто казалось, потому что все были безумно рады освобождению Юга, воцарению, пускай недолгого, но мира, и старались никоим образом не впадать в отчаяние хотя бы эти несколько часов отдыха воинов и усиленного труда женщин и детей по восстановлению деревни.

Многие даже думать боялись, что могло последовать за похищением Альбиннен, и от этого тоже было решено абстрагироваться. Все знали, что есть человек, который гораздо больше остальных хочет её сохранности и возвращения, потому было совестно причитать в его присутствии, а после они словно бы оставили эту заботу на него, тихонько уступили место Сверру, готовому ломать себе кости, только догнать бы ту чёртову машину. Не желая того, они ненароком переложили ответственность на чужие плечи.

«Очень в характере Южных…» — выдохнул Крис, думая об этом, и отвернулся от созерцания ревностно истеричного лица Цирцеи.

Ему было необходимо поговорить с Ингольвом, хотя мужчина не представлял, как скажет больному человеку о похищении его дочери прямо из-под носа Сверра; а пока Герда оттягивала их разговор, он раздумывал о том, что предстоит сделать. Кристофера едва не удерживали, упрашивая не торопиться, а подлечить раны и подумать здраво, не кидаться в погоню ослабевшим и одурманенным яростью. Это было правильно, он сам знал это и потому-то сдержался. Но теперь ждать было мучительно, время не шло, оно вязло и тянулось как загустевший мёд, то, как все пытались вести себя, раззадоривало ещё больше. Он думал, думал, бесконечно думал о том, каким образом поступит с Западом, как поведёт стаю, ограждая от лишних потерь и жертв; как предоставит своей северной семье долгожданную свободу от сражений; как поступит с Синой и Астрид, как именно стоит с ними поступить? Он понимал, что на правах хранителя мог совершить ему угодную расправу, а с другой стороны некоторые унизительные вещи среди волков непозволительно делать даже с врагом. Пускай Крис уже давно заполучил славу безжалостного негодяя; совершив ту казнь, которую ему очень хотелось совершить, он не только умоет весь Западный клан помоями позора, но и себя выставит не самым благородным противником. Пребывающий в неприятном смятении под недюжинным давлением разума и с другой стороны чувств, именно тогда Кристофер припомнил то, что говорил ему западный доктор.