Достойные моих гор

31 мая 1851 года лос-анджелесская «Стар» объявила, что на Каджон-Пасс находится сто пятьдесят семей мормонов, намеренных поселиться в Лос-Анджелесе. «Если верно, что мормоны прибывают сюда в таком количестве с намерением поселиться среди пас, - писала газета, - мы, как добрые и предприимчивые граждане, должны встретить их по-дружески».

Мормоны были тронуты таким проявлением заботы, однако у них не было ни малейшего намерения селиться среди инаковерующих. Старейшины отвергли ранчо Уильямса и ограничились покупкой земли для обеспечения текущих потребностей. Привезенный скот давал им молоко, масло и сыр. Для защиты опи построили бревенчатый форт, запасную стену которого составляли жилые помещения, а остальные три образовывали бревенчатый палисад высотой в двенадцать футов для защиты от индейцев. От ближайшего ручья прорыли канаву, по которой вода попадала в форт, что позволяло жепщипам не покидать его, отправляясь по воду. В Сац-Бернардшю-Вэлли не было никаких органов власти, и мормоны установили свои собственные: с епископом, президентом и Церковным советом, который был и трибуналом; была построена тюремная камера и вкопан столб.

Второе протестантское поселепие в южной Калифорнии было заложено в этой же долине шестью неделями позже группой эмигрантов из партии Оутмена, которая вышла из Индепенденса в 1850 году, панравляясь к северным золотым россыпям. Они попесли столь тяжелые потери от набегов индейцев, голода и жажды, что поклялись сделать своим домом первое же место, где вода будет в изобилии. Таким местом оказалось Эль-Монте, лесистый участок примерно в пяти милях к востоку от Лос-Анджелеса. Айра Томпсон разбил лагерь и уговорил остальные измученные семьи поселиться тут постоянно, «завоевав тем самым честь именоваться первым чисто американским поселением в южной Калифорнии».

И спова золото и мормонская религия привели к открытию и освоению новых земель.

Глава XII

Возникновение Комитета бдительности

Деятельность Комитета бдительности началась с довольно невинной сессии суда присяжных графства Великого Соленого озера 3 января 1851 года, разбиравшей дело так называемых «зимних мормонов» (проезжих, которые памеревались провести зиму в удобствах у лона церкви), обвинявшихся в краже - преступлении, неизвестном полукооперированному улью мормонов. Виновным был вынесен обвинительный приговор, присуждавший их к принудительному труду, но поскольку никого нельзя было заставить работать лучше, чем работали мормоны вполне добровольно, то это нельзя было считать суровым наказанием. Брайам Янг освободил их для депортации в Калифорнию. Это была дурная услуга Сан-Франциско и Лос- Анджелесу, где хватало и собственных жуликов.

За восемь месяцев, прошедших с момента их избрания, органы самоуправления Сан-Франциско успели полностью разложиться. Многие посты в них оказались захваченны ми головорезами и выходцами из австралийской каторжной колонии. Тысячи чужаков устремлялись в город, который не готов был к их ассимиляции, - город, в котором деловые люди настолько были заняты извлечением прибылей, что отказывались выступать в качестве присяжных заседателей и даже просто голосовать. В результате этого чиновники назначали себе все более высокое жалованье и доили казну штата, тратя крупные суммы без всякого отчета. Полиция нашла общий язык с преступниками и их союзниками. Не проходило и ночи без взломов, грабежей или стрельбы.

19 февраля 1851 года двое неизвестных вошли в лавку известного в городе Джснссна, избили его до потери сознания н забрали из сейфа две тысячи долларов. Два австралийца - Роберт Уиндред и Джеймс Стюарт - были опознаны Дженсеном и арестованы, первый из них подозревался еще и в убийстве в баре Фостера. Разъяренная толпа пыталась отпять арестованных у полиции, которой все же удалось благополучно доставить их в суд. Здесь Стюарт объявил, что он - Томас Бэрдю, вполне респектабельный подданный Великобритании.

В субботу, когда началось заседание суда, толпа пришла к убеждению, что двум обвиняемым, подобно многим их предшественникам, удастся выйти сухими из воды. В эту ночь пять тысяч человек во главе с вездесущим Сэмом Брэппеном собрались на Портсмутской площади.

«И мэр, и палач, п законы - это мы с вами! - выкрикивал Брэпнен. - Закоп и судьи еще не повесили ни одного человека в Калифорнии!»

Прозвучало н несколько менее кровожадных голосов, особенно голос Уильяма Т. Коулмена, двадцатисемилетнего владельца магазинов в Плейсервилле, Сакраменто и Сан-Франциско, который в 1849 году приехал в Калифорнию из Кентукки. Коулмеи несколько унял бушующие страсти и предложил сформировать комитет, который назначит судыо и присяжных и даст обвиняемым возможность рассчитывать па справедливое рассмотрение дела.

«Мы согласны на справедливый суд, - выкрикнул кто- то, -лишь бы нам не мешали сразу же после него повесить их!»