Достойные внуки славянских богов. Перуновы внуки 2

Все остальные девочки получившие ранения, выздоравливают, дети потеряны у всех. После первого взрыва они побежали к окну, и поэтому после второго взрыва, они все ранение получили в лицо, грудь, и живот. Все родители, гулявшие с дочерями, погибли. Я стоял белый как снег, Жива меня тормошила за плечо, под нос совали ватку с нашатырем. Сам не свой поддерживаемый Живой, шатаясь брел домой. Была, была у меня маленькая надежда, на немного лучший исход. Больше такого не должно повториться, слышишь, ты урод, не должно, больше никуда их не отпущу — разговаривал я с собой. Я как робот, на автомате, вошел в квартиру, увидев меня Наталья вскрикнула и бросилась ко мне, Башира налила стакан коньяка и протянула мне, я выпил коньяк как воду, развернулся и пошел в душ, где включил воду и как был в одежде, сел под струи воды на пол, и завыл. Ко мне в душ ворвались мои жены с Ларисой, сами плача, пытались меня поднять, но поднимаясь, я падал обратно на пол, отказали ноги. Слез не было, была бешенная ярость, я хотел, прямо сейчас приступить к возмездию, но понимая, что свое слово надо выдержать, только сил на это не было. Сейчас бы голыми руками рвал бы, в одиночку. Девочки с меня, сидящего снимали мокрую одежду, раздевались сами, включив теплый душ, они стали обмывать меня как младенца, обратил внимание на то, что Лариса активно помогала им. Сидя на полу, увидел свое отражение напротив в зеркале, моя голова была полностью седая, поход к генетикам, только добавил мне седины. Черт побери, возьми себя в руки, приди в себя или сойдешь с ума, говорил я сам себе настраивая себя на более спокойное поведение и настроение, но перед глазами стояли мои любимые, погибшие жены, с укором на меня смотрящие. Мои текущие слезы смешивались с душем, с двух сторон меня целовали в глаза Наташенька и Баширочка, чувствуя соль моих слез, своими губами. Лариса с Анной стояли перед мной на коленях, держа меня за руки, Жива мяла мне шею сзади и пыталась накачать меня успокаивающей энергией, я чувствовал как ее энергия бьется о мой поставленный барьер, не пропуская ее. Жива что-то шептала мне на ухо, и я наконец ее услышал, она просила пустить ее в меня, я немного пришел в себя и ее успокаивающая, умиротворяющая энергия ринулась в меня, заполняя опустевшее сердце, теплотой и любовью Живы. Я глубоко вздохнул, оказалось, что все это время я практически не дышал. И меня отпустило, я сполз по стенке душевой, и лег под струи теплой воды, чувствуя любовь моих жен. В меня просто ринулась нежная энергия, расковывая и расслабляя мои мышцы.

Я опять сел на полу, опираясь спиной о стену и попросил:

— Любимые! Принесите коньяку и виноград, коньяк только Рарогский.

Лариса вскочила и бросилась в столовую, Башира вслед: — куда ты дуреха там же сын и другие люди- в ответ Лариса только отмахнулась рукой, через минуту она уже примчалась обратно, неся с собой поднос с фруктами и стопками под коньяк. Для меня она принесла фужер. Мы все сидя на полу пили коньяк, даже Наташа с Баширой, махнув на все рукой, пили одну стопку, просто мочив губы и облизывая их. Закусывали виноградом. Молчание закончилось, как-то получилось заговорили все и разом. А потом как-то получилось раздался смех, сначала рассмеялась Жива, на нее косясь на меня, посмотрели укоризненно. Я закрыл глаза, и как-то само с собой получилось провалится в медитацию, и увидел перед собой всех погибших жен и смеющихся нерожденных детей. Жены улыбались и прощаясь махали руками. По их губам я смог прочитать, что они не винят нас, говоря, что по- прежнему меня любят. Потом еще раз помахали руками, но уже не мне, я повернул голову, и рядом с собой увидел Живу, которая в ответ тоже махала им рукой. Я вышел из медитации, посмотрел на Живу, она, улыбаясь рассказывала, что только что приходили сестры, просили передать, что всех нас любят по-прежнему, ни в чем не винят нас, и попрощавшись, ушли в другой мир, с ними были все наши нерожденные дети. Девочки все плакали, но уже легко, успокаивая душу. Меня спросили, видел ли я, наших сестер, ответил утвердительно, и дотянувшись, поцеловал Живу, в грудь. И ведь действительно, у меня как будто камень с души упал, сразу стало легче. Встав на ноги без посторонней помощи, я скомандовал одеваться, и мы обтерлись полотенцами насухо, одели чистую одежду, и вышли к гостям. Сына я увидел сразу и направился к нему, он сидел на диване в окружение своих двух жен Маши и Любаши. Подойдя к ним, сразу сказал:

— Прости сын! Не уберег я твоих девочек, и своих тоже не уберег.

Сын: — Да, что ты пап, не вини себя. Нет здесь твоей вины!

Сбоку к нам подошла Жива, встала прислушиваясь к нашему разговору.

Я: — Я только, что разговаривал с погибшими девочками, среди них была и Камила, рядом с ней, держа ее за руки, стояли маленькие мальчик и девочка. Мальчик твоя копия, сын Камилы, а девочка твоя дочка от Джонан. Они прощались с нами, Камила просила передать, что любит тебя, и всегда будет любить, детишки улыбались. Они ушли в другой мир.