Достойный жених. Книга 1

– Но, бабá… – заморгал в смятении Дипанкар, – экономическое образование абсолютно бессмысленно! Эти знания не помогут мне управлять ни финансами, ни чем бы то ни было! Экономика – самый бесполезный и непрактичный предмет в мире!

– Дипанкар, – не слишком ласково осадил его отец, – ты изучал экономику несколько лет; уж конечно, за это время ты многое узнал о финансах – по крайней мере, больше моего. Даже без глубоких познаний, как у тебя, я вполне справлялся с этой задачей, поначалу с помощью Бисваса-бабу́, конечно. И даже если экономическое образование тебе в этом не поможет, вряд ли оно помешает. С каких пор ты считаешь все непрактичное бесполезным? Это что-то новенькое.

Дипанкар молчал. Амит тоже.

– Ну а ты что скажешь? – обратился достопочтенный господин Чаттерджи к старшему сыну.

– Что я могу сказать, бабá? Конечно, мне не хочется, чтобы ты и дальше тянул эту лямку. Прежде я не задумывался, сколько времени и сил это отнимает. Но мой интерес к литературе – не просто интерес, это мое призвание, моя… одержимость! Если бы речь шла только о моей доле, я просто продал бы все, положил деньги в банк и жил бы на проценты. Или, если бы этого оказалось недостаточно, поручил бы управление своими финансами какому-нибудь сведущему человеку или фирме. Но речь не только обо мне. Мы не можем ставить под удар будущее всей семьи – Тапана, Куку, мамы и в какой-то мере даже Минакши. Я рад, что есть хотя бы крохотный шанс снять с себя эти обязанности – то есть возложить их на Дипанкара…

– А почему бы нам обоим за это не взяться, дада? – спросил Дипанкар Амита.

Отец покачал головой:

– Это станет причиной ссор и раздора в семье. Финансы должен взять на себя кто-то один.

Оба присмирели. Достопочтенный господин Чаттерджи повернулся к Дипанкару и сказал:

– Я слышал, ты собираешься ехать на праздник Пул Мела[291]. Быть может, когда ты окунешься разок-другой в Гангу, у тебя в голове что-то прояснится. В любом случае я готов подождать несколько месяцев, ну, скажем, до конца года, – хорошенько все обдумай и прими решение. Лично я смотрю на это так: тебе нужно получить работу в фирме – желательно в банке, и тогда все устроится наилучшим образом. Ты будешь работать в смежной сфере и попутно заниматься нашими финансами, очень удобно. Ну а если ты не согласен, тогда придется этим заняться Амиту. Амит, тебе еще год или два работать над романом, так долго я ждать не смогу. Придется совмещать финансы с писательской деятельностью.

Братья пригорюнились и даже не смотрели друг на друга.

– Скажете, мое решение несправедливо? – с улыбкой спросил достопочтенный господин Чаттерджи по-бенгальски.

– Нет, что ты, бабá, нет! – заверил его Амит. Он тоже попытался улыбнуться, но от этого веселее не стал, а только помрачнел еще сильнее.

7.20

Арун Мера прибыл в контору на площади Дальхузи вскоре после половины десятого. Небо затянули черные тучи, лило как из ведра. Дождь хлестал по внушительному фасаду Дома писателей, заполняя водой огромный искусственный водоем посреди площади.

– Чертов сезон дождей!

Арун оставил портфель в машине и вышел, прикрывая голову от дождя номером «Стейтсмена». Его прислужник, стоявший на крыльце здания, встрепенулся, завидев голубой автомобиль хозяина. Ливень был такой, что приметил его он лишь в самый последний момент, когда машина уже почти остановилась. Он спешно раскрыл зонт и побежал к сахибу, но на пару секунд опоздал.

– Чертов болван!

Прислужник, хоть и был на несколько дюймов ниже Аруна ростом, умудрялся держать зонт прямо над бесценной головой хозяина, пока тот шагал ко входу в здание. Арун вошел в лифт и озабоченно кивнул мальчику-лифтеру.

Прислужник бросился обратно к машине за портфелем, а потом пешком взлетел на второй этаж большого здания.

Штаб-квартира управляющего агентства «Бентсен и Прайс», которое все называли просто «Бентсен Прайс», целиком занимала второй этаж.

Именно отсюда сотрудники компании контролировали свою часть торговых и коммерческих предприятий Индии. Хотя Калькутта была уже не та, что до 1912 года, – то есть перестала быть столицей и резиденцией правительства Индии, – она и ныне, спустя четыре года после обретения Индией независимости, по праву считалась коммерческой столицей страны. Больше половины шедших на экспорт индийских товаров проходило по илистой реке Хугли к Бенгальскому заливу. Калькуттские управляющие агентства вроде «Бентсена и Прайса» подмяли под себя почти всю внешнюю торговлю страны; кроме того, они контролировали львиную долю производственных предприятий вокруг Калькутты, а также сферу финансовых услуг – страхование, например, – обеспечивавшие им гладкое и беспрепятственное прохождение по извилистым каналам индийской коммерции.