Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Полъ вашъ кажется мн весьма чуденъ. Самая нжнйшая изъ женщинъ предпочитаетъ разпутнаго, воло… Я думаю, что благопристойность не позволяетъ повторять сіе подлое имя. Хотя оно оскорбительно, однако тотъ, коему приписывается, нравится и получаетъ преимущество. Я бы не остался до сего времени холостымъ, если бы не примтилъ противорчія во всхъ такихъ женщинахъ, какъ ты. Какое названіе развратность даетъ вещамъ? Разумный человкъ, которой старается быть справедливымъ предъ очами свта, почитается сребролюбцемъ; вмсто того, подлый развратникъ пріобртаетъ себ имя пріятнаго и обходительнаго человка.

Я смло спорю, что Ловеласъ никогда бы не оказывалъ теб столько уваженія безъ двухъ причинъ. Какія же они? Его досада на насъ и независимое твое имніе. Желательно бы было, что бы твой ддъ въ своемъ завщаніи не уполномочилъ тебя такою властію. Но онъ ни какъ не думалъ, чтобы любезная его внука употребила оную противъ желанія всхъ своихъ родственниковъ.

Чего можетъ надяться Г. Сольмсъ если ты имешь предубжденное сердце? Конечно, любезная моя племянница, ты такъ говорить. Но не можетъ ли онъ чего нибудь надяться отъ согласія твоихъ родителей и насъ? совсмъ ни чего кажется мн. Подлинно ето весьма замысловато. Однако я думаю, что съ такою почтительною двицею, какою мы тебя всегда почитали. Больше бы ни чего быть не надлежало. Мы зная прежнее твое къ намъ повиновеніе, простирались дале. Теперь нтъ ни какого средства; ибо мы не хотимъ подвергнуть себя посмянію вмст съ нашимъ другомъ Г. Сольмсомъ. Вотъ все то, что я теб долженъ сказать.

Что твое имніе для него выгодно, то это не можетъ быть странно? Не симъ ли доказываетъ онъ остроумная моя племянница, свою къ теб любовь? Надобно безъ сомннія найтить ему нчто пріятное въ теб; но онъ ни чего пріятнаго отъ тебя себ не общаетъ. Разсмотри сіе внимательне; но скажи, не принадлежитъ ли сіе имніе къ намъ некоторымъ образомъ? Не имемъ ли мы вс въ ономъ участія, и права, которое еще твоему предшествовало, если разсмотримъ качество права? откуда же оно происходитъ, если не отъ слабости добраго старика, который теб далъ его по преимуществу? Слдовательно не имемъ ли мы права избрать того, который долженъ съ тобою въ супружеств владть симъ имніемъ? и можетъ ли ты по сему желать, чтобъ мы его отдали въ руки обманщика, который всхъ насъ ненавидитъ? ты меня просишь со вниманіемъ разсмотрть то, о чемъ ко мн пишешь. Разсмотри себя племянница, и ты увидишь, что мы больше можемъ сказать въ свое защищеніе, нежели сколько ты думаешь.

Оказываемую теб жестокость должна ты приготовлять сама себ. Отъ тебя зависитъ оную прекратить. И такъ я сіе почитаю бездлицею. Тебя не прежде отлучили и заключили въ дом, пока прозьбы и увщанія не произвели надъ тобою никакого дйствія… Замть сіе: и Г. Сольмсъ по справедливости можетъ поступать противъ твоего упорства; не оставь и сіе также безъ замчанія.

Что касается до запрещенія твоихъ посщеній, то о семъ ты никогда много не заботилась, яко о такомъ наказаніи, которое налагаютъ для того, чтобъ сдлать нкоторой перевсъ. Если ты говорить о неудовольствіи, то оно у насъ есть общее. Толь любезное дитя! Дочь, племянница, въ которой мы поставляли свою славу! Однако сіе обстоятельство зависитъ отъ тебя такъ какъ и прочее. Но сердце твое противится, говорить то, когда ты хочешь преклонить себя къ повиновенію твоимъ родителямъ. Не прекрасно ли сіе описаніе? и къ нещастію оно весьма истинно въ такомъ дл; но я увренъ, что ты могла бы любить Г. Сольмса, еслибы хотла. Ежелибы приказано было теб его ненавидть, можетъ быть тогда бы ты его полюбила. Ибо я всегда примчалъ въ вашемъ пол удивительную романическую превратность. Длать и любить то, что для тебя не пристойно, значитъ поступать на щетъ всхъ женщинъ.

Я совершенно согласенъ съ твоимъ братомъ, что если чтеніе и писаніе довольное имютъ вліяніе въ разумъ молодыхъ двицъ, то сіи вещи весьма сильны бываютъ для утвержденія ихъ мнній. Ты говоришь, что можно тебя обвинять въ тщеславіи и гордости. Ето самая правда, любезная племянница. Конечно гордо и тщеславно презирать честнаго человка, который знаетъ читать и писать, такъ какъ большая часть честныхъ людей; я теб о томъ говорю. Но теб надобенъ мужъ, который бы тебя могъ чему нибудь научить! Я бы всего лучше желалъ, чтобъ ты знала столько же свою должность, какъ и дарованія. Вотъ племянница, чему должно теб научаться, и слдовательно Г. Сольмсъ можетъ въ чемъ нибудь тебя наставить. Я не покажу ему твоего письма, хотя по видимому ты того желаешъ, дабы оно не возбудило въ немъ жестокости, какъ въ школьномъ учител, когда ты будешь ему принадлежать.