Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Однако за удовольствіе почитаю помышлять, что исправленіе мое не невозможно. Но тогда другъ мой надобно будетъ имть лучшую компанію: ибо извстно, что взаимное наше обращеніе служитъ только къ укрпленію нашихъ пороковъ. Не безпокойся дружочикъ, ты и твои товарищи выберите себ другова начальника, и я думаю, что ты для нихъ можешь быть къ тому способнымъ. Поелику я за правило себ поставляю, по учиненіи безчестнаго поступка здлать нкоторое добро для заглажденія своего преступленія, что однакожъ весьма мало исполнялъ; то намренъ прежде, нежели оставлю сей округъ (я хочу оставить его съ успхомъ, иначе послдуя другому правилу, учиню въ двое больше зла посредствомъ мщенія), присодинить ко сту гиней Жана, другіе сто, дабы содлать благополучными два невинныя сердца. И такъ я теб повторяю сто разъ, почитай мою розовую пуговицу. Мн помшали. Однако я изготовлю другое письмо сего же дня, которое будетъ вмст съ первымъ отправлено.

Письмо XXXV.

Г. ЛОВЕЛАСЪ къ Г. БЕЛФОРДУ

Помощію врнаго моего лазутчика я столько же увренъ о поступкахъ мною обожаемой, сколько и о поведеніи всей фамиліи. Весьма для меня пріятно имть сего плута благопріятствуемаго дядьми и племяннкомъ, и проникающаго во вс ихъ тайны, хотя впрочемъ онъ слдуетъ по моему направленію. Я ему приказалъ, подъ опасеніемъ лишенія моего недльнаго ему жалованія, и общаннаго покровительства, поступать съ такою осторожностію, чтобъ ни моя дражайшая, ниже кто нибудь изъ фамиліи не могъ на него подозрвать. Я ему говорилъ, что онъ можетъ смотрть за нею, когда она выходитъ, удаливъ однакожъ прочихъ служителей отъ той дороги, по которой она ходитъ, и что онъ долженъ самъ убгать ея взоровъ. Онъ сказалъ брату, что сіе прекрасное твореніе старалось его принудить подаркомъ (котораго она никогда ему не давала), отнести къ двиц Гове письмо (котораго со всмъ не было), со вложеніемъ другаго; (которое можетъ быть было ко мн) но что онъ не согласился исполнить такую должность, и просилъ ее, чтобъ она никогда не почитала его измнникомъ. Сія ложная повренность пріобрла ему шилингъ, и многія похвалы. Посл того приказано всмъ служителямъ усугубить свое бдніе, дабы моя богиня не нашла какое нибудь средство къ пересылк своихъ писемъ. Вскор потомъ послали моего попечителя сказать ей при проход, что онъ чувствительно сожалетъ и разкаевается о своемъ отказ, въ наджде, что она ему вручитъ свои письма. Онъ долженъ обьявить, что она ему ихъ не поврила.

Не видишь ли къ какимъ добрымъ концамъ можетъ довесть сія хитрость, вопервыхъ онъ обезпечиваетъ мою красавицу, такъ что она сама того не знаетъ, въ свобод прогуливаться въ саду, ибо вс ея родственники уврены, что съ того времени, какъ у ней отняли служанку, не осталось ей никакого средства къ пересылк своихъ писемъ. И такъ сношеніе ея съ двицею Гове какъ и со мною, совершенно скрытно.

Вовторыхъ онъ можетъ быть доставитъ мн средство къ тайному съ ней свиданію, о которомъ я безпрестанно помышляю, какимъ бы образомъ она меня ни приняла. Я узналъ отъ своего лазутчика, которой можетъ по своей вол удалять всхъ прочихъ служителей, что она ежедневно поутру и въ вечеру ходитъ въ одинъ птичникъ, отстоящій не близко отъ замка, подъ тмъ предлогомъ, чтобъ тамъ накормить нсколько птицъ, оставленныхъ ей ддомъ. Я весьма помню о примченныхъ мною тамъ ея движеніяхъ, и какъ она сама мн признавалась въ одномъ своемъ письм, что иметъ никому неизвстную съ девицею Гове переписку; то не иначе думаю, какъ чрезъ сей способъ.

Можетъ быть я чрезъ свое свиданіе получу ея согласіе на другія милости такого же рода. Если сіе мсто ей не нравится, то я въ состояніи переселяться въ овощной Голландской садъ, простирающійся вдоль по стен. Лазутчикъ мой, добрый Іосифъ Леманъ доставилъ мн два ключа, изъ коихъ одинъ для нкоторыхъ причинъ я ему отдалъ, которой отпираетъ дверь сада со стороны старой аллеи; куда по народному преданію собираются духи, ибо тутъ за дватцать лтъ повсился одинъ человкъ. Правда дверь сія заколочена засовомъ со стороны сада, но помощію Іосифа препятствія сіи отнимутся.

Надлежало ему клясться своею честію, что не будетъ съ моей стороны никакого нещастія его господамъ. Онъ меня увряетъ, что ихъ любитъ, но почитая меня за честнаго человка, коего союзъ можетъ быть весьма выгоденъ для фамиліи, какъ всякой бы въ томъ признался, говоритъ онъ, еслибы предразсудки были уничтожены, не находитъ никакого препятствія служить мн, безъ чего бы не согласился онъ для всего свта играть такую ролю. Нтъ никакого обманьщика, который бы не находилъ средства оправдать себя какимъ нибудь оброзомъ предъ собственнымъ своимъ судилищемъ, и я согласенъ, что если есть какая нибудь похвала для честности, то сія есть наибольшая, когда видимъ, что самые беззаконнйшіе оной ищутъ въ то время, когда они предаются тмъ поступкамъ, кои ихъ должны показывать таковыми предъ свтомъ и собственными ихъ глазами.