Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Уже давно, Ловеласъ, ты играешь роль писателя, а я только твоего покорнаго читателя. Я не безпокоился, сообщать тебѣ мои замѣчанія о успѣхахъ и цѣли твоихъ прекрасныхъ изобрѣтеній. Со всѣмъ твоимъ тщеславіемъ, достоинства несравненной и прелестной Кларисы, будутъ для нея защитою и безопасностію; но теперь, какъ я тебя вижу столь щастливаго въ твоихъ хитростяхъ, что ты ее уговорилъ къ отъѣзду въ Лондонъ, и выборъ ее направилъ на такой домъ, котораго жители успѣютъ утушить въ тебѣ и послѣднія честныя чувствованія раждающіися въ ея пользу, теперь, я считаю за долгъ приняться за перо, и объявляю тебѣ откровенно, что я дѣлаюсь защитникомъ Клариссы Гарловъ.

Мои побужденія не происходятъ отъ добродѣтели, а когда бы и то было, какое впечатлѣніе могутъ онѣ сдѣлать въ въ твоемъ сердцѣ по сей причинѣ?

Такой человѣкъ, какъ ты не болѣе былъ бы тронутъ, естьли бы я ему представилъ, какому подвергаетъ онъ себя мщенію обижая дѣвицу такого нрава, знатности и породы, какъ Кларисса.

Великодушіе и честь не могутъ также дѣйствовать надъ людьми нашего рода въ пользу женщины, когда они считаютъ весь женской полъ за добычу имъ принадлежащую. Честь, въ нашихъ мысляхъ, и честь, въ общемъ соглашеніи, суть двѣ вещи весьма несходныя.

Какаяжъ моя причина? Дѣйствительно, Ловеласъ, одна истинная дружба, которую я къ тебѣ имѣю. Она меня побуждаетъ защищать самаго тебя, и твое семейство, когда ты самъ принужденъ отдать справедливость сей прекрасной дѣвицѣ, которая однакожъ заслуживаетъ, что бы ея польза прежде всего привлекла твое вниманіе.

Въ послѣднемъ моемъ свиданіи съ твоимъ дядею, етотъ доброй человѣкъ меня усильно просилъ употребить всѣ мои способы надъ тобой, что бы ты согласился подвергнуть себя подъ иго супружества, и подтверждалъ свои прошенія фамильными причинами, которыя мнѣ показались такъ важными, что я ихъ долженъ былъ одобрить. Я зналъ, что твои намѣренія на ету удивительную дѣвицу были ея достойны. Я о томъ увѣрилъ Милорда М… который однакожъ очень сомнѣвался, потому, что ея семейство съ тобой худо поступало; но теперь, какъ твое волокитство обратилось совсѣмъ въ другую сторону, я хочу тебя убѣждать другими размышленіями.

Естьли ты судишь о совершенствахъ Клариссы по собственному своему свидѣтельству и всеобщему, гдѣ найдешь ты женщину ей подобную? За чѣмъ покушаться на ея добродѣтель? Какая нужда въ опытахъ, когда ты не имѣешь ни малѣйшей причины къ сомнѣнію? Я полагаю себя на твоемъ мѣстѣ съ намѣреніемъ жениться: ежели бы я имѣлъ такія предпочтительныя чувствія, какъ ты имѣешь къ етой женщинѣ, зная ихъ полъ, какъ мы его оба знаемъ; я бы боялся испытывать далѣе, опасаясь успѣха, а особливо, естьли бы былъ удостовѣренъ, что никто не имѣетъ болѣе въ душѣ добродѣтели.

Примѣчай также Ловеласъ, что опытъ не справедливъ, потому, что онъ не взаимный. Разбери дальновидность твоей злости и хитростей; уважь случаи раждающіяся безпрестанно противъ ея воли, до тѣхъ поръ, пока ея семейство будетъ дѣйствовать по расположеніямъ твоей головы изобильной въ злоумышленіяхъ. Разсмотри, что она безъ покровительства, что домъ, въ которой ты ее привезешь, наполненъ твоими соумышленниками, молодыми дѣвицами хорошо воспитанными, прекрасными, проворными, и обманчиваго вида, которой трудно проникнуть, когда они себя прикрываютъ личиной скромности, а особливо для молодой не опытной особы незнающей города: разбери, говорю я, всѣ такія обстоятельства, и скажи мнѣ, какую славу, какое торжество ты себѣ обѣщеваешь, когда успѣешь ее прельстить? ты, человѣкъ рожденный для волокитства, исполненной выдумками, твердый, безъ угрызеній совѣсти, способный ожидать случая съ терпѣніемъ; человѣкъ, считающій за ничто клятвы, которыя дѣлаетъ женщинамъ; невинная жертва привязанная къ своимъ обѣщаніямъ, слѣдовательно расположенная по себѣ хорошо думать о другихъ. Я сочту за чудо, естьли она избѣгнетъ и отъ искусителя, и отъ искушенія, окруженная такими сѣтями. Впрочемъ, когда и нашъ полъ такъ слабъ безъ всякихъ обольщеній, я не знаю, для чего столько требуютъ отъ женщинъ, которые родились отъ тѣхъ же отцовъ и матерей, и составлены изъ того же тѣла, съ одною разностію только воспитанія, и какую великую славу находятъ въ побѣжденіи ихъ?

Ты спросишь у меня, не можетъ ли быть другаго какого Ловеласа, который бывъ прельщенъ ея красотою, предприметъ восторжествовать надъ нею?

Нѣтъ, я отвѣчаю. Сличая все, сложеніе тѣла, разумъ, богатство, нравы, невозможно быть другому подобному тебѣ человѣку. Ежели бы ты думалъ, что природа сотворила тебѣ соперника, я знаю твою діавольскую гордость, что тогда бы ты меньше себя почиталъ.