Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Старуха не оставила насъ безъ подозрѣнія. Но я столь уже утвержденъ былъ въ мысляхъ Маркизы, что она не расположена была отпустить отъ себя одного человѣка, коего ей позволено было видѣть. Она увѣдомила меня о подозрѣніяхъ своей сестры; я ей совѣтовалъ склонить ее скрыться въ кабинетѣ во время перваго моего посѣщенія, подъ тѣмъ видомъ, чтобъ она могла слышать то, какъ я буду изъясняться въ ея отсудствіи, она взяла ключь отъ кабинета въ свой карманъ, потому что не весьма бы сдѣлалъ благоразумно, когдабъ старуха была усмотрена или по моему любопытству или по чему нибудь другому. Я пришелъ и сѣлъ подлѣ любви достойной Маркизы. Я оказывалъ удивленіе, что не вижу сестры ея, изъявлялъ печаль, нетерпѣливость; и употребляя въ пользу столь пріятной скучай вырожалъ весьма живыя чувствія, сожалѣя о отсудствіи сей любезной, я подалъ ей удовольствіе думать, что я говорю о ней съ чрезвычайнымъ пристрастіемъ, между тѣмъ какъ мои глаза то самое выражали Маркизѣ.

Какоежъ было окончаніе? Я взялъ за руку, сію прелестную Фанцузинку, притворяяся будто хочу искать ея сестру въ ближнемъ покоѣ. Я тащилъ ее почти насильно, но она не смѣла кричать; а старуха будучи крѣпко замкнута ключемъ восхищалась всемъ что ни слышала.

Ни когда и ни единая женщина не провождала безполѣзно со мною времени на единѣ; выключая однако дражайшую мою Клариссу. Такая выдумка привела меня достичь къ ней въ милость: Маркиза почитала сей двойной обманъ тѣмъ болѣе за удовольствіе, что не токмо ея тюремщица не жаловалась, что была въ заперти, но что и по уходѣ моемъ, вышедти свободно, считала себя почти столь же щастливою, какъ были ея сестра и я…

Англичане Белфордъ, не часто объѣхать могутъ Французовъ.

Наше сообщество подкрепляемо было другими хитростями, которыя не менѣе остроумными тебѣ покажутся. Единожды разбитый стаканъ, т. е. любезная моя Маркиза всегда тому споспѣшествовала; ибо ты знаешь мое правило, когда женщина однажды покорена; то и всегда таковою будетъ. Но нѣкоторой весьма непріятной случай послужилъ къ открытію тайны прежде, нежели общее наше нещастіе могло начаться возвращеніемъ Маркиза. Сестра разсердившись, сдѣлалась непримиримою фуріею. Мужъ, имѣющій менѣе качества мужа нежели всякой человѣкъ его націи, и сдѣлавшійся весьма важнымъ можетъ быть изъ обхожденій съ испанцами, готовилъ издалека явное мщеніе. Чтожъ осталось моей любезной, какъ не ввергнуться въ мое покровительство? Она не почитала себя отъ того нещастнѣе до дня величайшихъ ея мученій, когда смерть и раскаяніе въ единый часъ ее сразили.

Прости одной моей слезѣ, дражайшей другъ, она заслуживала лучшаго жребія; въ чемъ сей неумолимый мужъ не будетъ отвѣтчикомъ? Сестра была наказана другими случаями. Сіе меня еще утѣшаетъ: она дѣйствительно наказана. Но можетъ быть я тебѣ уже разсказывалъ сію повѣсть.

Письмо CCII.

Г. ЛОВЕЛАСЪ, къ Г. БЕЛФОРДУ.

Въ пятницу въ вечеру.

Поздравь меня; я прогуливался съ моею любезною, получивъ сію милость весьма усильными прозьбами. Насъ сопровождали двѣ нимфы, которыя совершенно играли свою ролю, какую скромность изъявляли онѣ въ своихъ глазахъ, разговоръ ихъ безпритворно касался до нравоученія. Ахъ! Белфордъ, сколь женщины лукавы, когда онѣ преступятъ границы, и когда мы совѣршенно ихъ гибель устроимъ.

Мы пріѣхали въ Гамстедъ, оттуда въ Гиггатъ, въ Мюззельгилль, и другія мѣста, откуда опять возвратились въ Гамстедъ, и тамъ, изъ угожденія къ Нимфамъ, моя любезная согласилась нѣсколько позавтракать. Потомъ мы возвратились заблаговремянно въ городъ чрезъ Кантисъ Товнъ.

Она весьма была весела. Чтожъ до меня касается; то я оказывалъ столько уваженія и ласки во все время нашей поѣздки, что когда мы вышли для прогулки на холмикъ, на коемъ разность предмѣтовъ составляла пріятное зрѣлище, тогда она мнѣ обѣщалась приходить иногда туда для гулянья. Я думаю, дѣвица Гове, напоминалъ я себѣ нѣсколько разъ, что смѣха достойные твои умыслы будутъ безполезны.

По возвращеніи нашемъ, мы начали писать. Она обѣщалась сего вечера препроводить съ часъ времени со мною въ разговорахъ прежде, нежели уйдетъ въ свою горницу.

Все то, что токмо можетъ внушить самая покорная любовь для расположенія ея сердца къ завтрешней болѣзни будетъ составлять мое стараніе во все время нашего разговора, но я не упущу при прощеніи съ нею жаловаться болью произходящею въ желудкѣ.

Мы видѣлись. Съ моей стороны оказывалъ я совершенную любовь и почтеніе. Она не менѣе изъявляла тихости и ласки. Я примѣтилъ, что она тронулась моимъ нездоровьемъ. Столь нечаянно! Въ то время, какъ мы разстались. Но ето ни чего. Она надѣется завтра найти меня въ лучшемъ здоровьѣ.

По чести, Белфордъ, я почитаю уже себя больнымъ. Возможно ли, чтобъ такой вертопрахъ какъ я, могъ себя увѣрить, что онъ не здоровъ? По сему былъ бы я лучщимъ комедіянтомъ, нежелибъ желать могъ, во мнѣ нѣтъ ни одной такой жилы, которая бы не была всегда готова къ поспѣшествованію успѣха въ тѣхъ хитростяхъ, которыя я задумалъ.