Достучаться до небес. Научный взгляд на устройство Вселенной

В истории нередки случайные совпадения. Так, Ньютон — один из величайших ученых, которому предстояло продолжить и развить научную традицию Галилея — родился в год его смерти. (На одном из своих семинаров Стивен Хокинг порадовался тому, что сам он родился ровно три века спустя.) Ученые нашего времени, в каком бы году им ни довелось родиться, продолжают галилееву традицию: разрабатывают реальные или мысленные эксперименты, анализируют их ограничения и интерпретируют полученные данные. Конечно, эксперименты в наши дни гораздо сложнее, да и техника используется гораздо более изощренная, но мысль о том, что для подтверждения или опровержения сделанных на базе новой научной гипотезы предсказаний следует построить установку и провести эксперимент, и сегодня определяет природу науки и ее методов.

Но эксперименты — искусственные ситуации, создаваемые для проверки гипотез, — не единственное новшество, которое Галилей внес в науку. Помимо этого он, возможно, первым понял, что наблюдать окружающий мир — Вселенную — следует, применяя технические новшества. Эксперименты помогли ему выйти за рамки чистых рассуждений, а технические приспособления многократно расширили поле непосредственных наблюдений.

До Галилея наука полагалась прежде всего на прямые непосредственные наблюдения: человек воспринимал объекты при помощи органов чувств — видел их или, к примеру, трогал — без каких бы то ни было устройств, которые в какой‑то мере изменяли образ исследуемого объекта. Тихо Браге, открывший, помимо прочего, сверхновую звезду и точно измеривший положения планет, работал раньше Галилея; последние из его знаменитых астрономических наблюдений сделаны до того, как Галилей появился на научной сцене. Браге пользовался точными измерительными инструментами, такими как большие квадранты, секстанты и армиллярные сферы. Мало того, он разработал и оплатил изготовление самых точных на тот момент инструментов; именно они позволили астроному провести измерения, на базе которых Кеплер смог прийти к выводу об эллиптических орбитах. Тем не менее все измерения Браге проводил, наблюдая небо невооруженным глазом, без каких бы то ни было линз или других устройств.

Следует отметить, что Галилей обладал тренированным глазом художника и абсолютным музыкальным слухом — он был сыном музыканта. Тем не менее он понял, что при помощи технических приспособлений можно многократно увеличить и без того неплохие наблюдательные возможности. Галилей считал, что непрямые наблюдения, сделанные при помощи специальных инструментов и на больших расстояниях, дадут ему гораздо больше, чем просто взгляд невооруженным глазом.

Сегодня всем известно, что Галилей первым взглянул на звезды через телескоп. Этот инструмент изменил подход человечества к науке, изменил наш взгляд на Вселенную и на самих себя. Но Галилей вовсе не был изобретателем телескопа. Это устройство придумал в 1608 г. в Нидерландах Ханс Липперсгей, но голландец пользовался им для наблюдения за людьми (отсюда и второе название подзорной трубы: spyglass — «шпионское стекло»). Тем не менее именно Галилей одним из первых понял, что это устройство может стать мощным инструментом для наблюдения космоса: ведь с его помощью можно проводить наблюдения, недоступные невооруженному глазу. Он усовершенствовал голландскую подзорную трубу и изготовил телескоп, способный увеличивать в 20 раз. Через год после того, как ему подарили такую игрушку, он превратил ее в научный прибор.

Тот факт, что Галилей начал наблюдать небо через специальные устройства, представлял собой радикальный отход от прежних методов измерения и решительный шаг вперед, очень важный для формирования современной науки. Первоначально люди с подозрением отнеслись к таким опосредованным наблюдениям. Даже сегодня найдутся скептики, готовые усомниться в реальности наблюдений, сделанных при помощи больших протонных коллайдеров, или данных, записанных компьютерами на космических аппаратах или телескопах. Но цифровые данные, регистрируемые этими устройствами, не менее реальны, а нередко и куда более точны, чем все, что мы можем наблюдать непосредственно. В конце концов, наш слух — это воздействие колебаний воздуха на барабанные перепонки в ушах, а зрение — действие электромагнитных волн на сетчатку глаза; в том и другом случае полученные данные обрабатываются мозгом. Это означает, что и сами мы — тоже своего рода приборы, притом не слишком надежные; это может подтвердить любой, кто сталкивался с оптическими иллюзиями (рис. 8). Прелесть научных измерений в том и состоит, что по их данным — к примеру, по экспериментам, которые физики сегодня проводят с использованием больших и точных детекторов — мы можем безошибочно судить о различных аспектах физической реальности, в том числе о природе элементарных частиц и их свойствах.