Доступ к телу

Александр Ильич вспомнил двух близняшек, и от сердца отлегло. Они были уютные, эти хохлушки, как два котенка, и чем-то притягивали. Александр Ильич с удивлением заметил, что при мысли о девушках ощутил нечто вроде мужского желания. Это было так неловко и странно, лежать с женой в постели и желать других. Но Марию Николаевну он давно не воспринимал в этом качестве. Рядом с ним близкий родной человек. Мало ли что у них когда-то случалось. Он тогда был молодой мужчина, она молодая женщина. Это так естественно. А теперь они близкие родственные существа, но почему-то от одной мысли о доступных девицах ему становиться неловко. Профессор принялся вспоминать, как привел их в апартаменты. Они вели его под руки, и все время прижимались, пытаясь приласкаться. И смеялись, заходясь от каждого его слова. Смеялись звонко, на всю улицу. Прохожие оборачивались, а ему было наплевать. Даже где-то лестно – он старик, а с ним две такие юные куколки. Так и дошли до съемной квартиры. Лыкарин и его друзья пришли позже. Все трое выглядели очень утомленными. Профессор спросил их о причине усталости. Они ответили уклончиво, что-то про тяжелый день и пробки в Москве. И пахло от них не пивом, а бензином или соляркой. Комнату хохлушкам джентльмены выделили без разговоров.

Александр Ильич просидел с близняшками два часа. Они без конца щебетали, рассказывая о своей разгульной жизни. И снова смеялись, стоило ему задать им вопрос. Потом профессор час подежурил в аппаратной, дождался себе на смену Тарутяна и пошел домой. В полночь вернулся с балета сын и рассказал о звонке Максима Озервекова. Они еще раз обсудили на ночь, как себя вести, если придется выходить на правительство, и разошлись по комнатам.

– Ты опять не спишь? – Спросила Мария Николаевна шепотом.

Он сделал вид, что ее не слышит.

* * *

Арсений вошел в свой кабинет ровно в девять. Его чисто выбритое лицо сегодня выглядело чуть бледнее обычного и капельку торжественнее. Как ни был организм банкира натренирован на равнодушие к телодвижением во власти, сегодняшняя встреча вице-премьера с премьером держала его нервы в напряжении. Не каждый день решается судьба семейного проекта ценой в сто заокеанских миллионов. Поэтому Арсений и серьезных встреч сегодня не планировал. И телефон держал перед собой на столе. Не казенный, что соединял его с клиентами и другими банковскими партнерами, а личный мобильный, по которому всякие придурки звонить не могли. Ровно в десять трубка ожила. На дисплее высветился незнакомый номер, и Арсений тут же откликнулся.

– Здравствуй, мистер Бородин, я уже есть в Москве. Могу я смотреть в твои глаза?

– Привет, Том. Ты имел в виду, приехать?

– Могу брать авто и ехать. Могу ждать тебя в отеле Балчуг. Тут хорошая кухня и красивые девушки.

Игривый тон американца с настроением банкира диссонировал, но Арсений сдержался:

– Том, у нас есть песня – первым делом самолеты, а девушки потом.

– Глупая песня. Девушка в самолете совсем не есть плохо. Немного секса и ты уже сделал океан. Так приедешь?

– Нет, Том, не смогу. Если я тебе нужен, приезжай сам, хотя сегодня у меня день напряженный.

– Напряжение требует расслабления. Ты этого еще не имел понять?

Арсения вдруг осенило: «А почему бы и нет? Ждать и догонять самое противное». И он передумал:

– Хорошо, я еду в Балчуг.

Американец проявил чуткость, встретив гостя в холле отеля.

– Пошли ко мне. Я все поимел в номер, – улыбнулся Белькоф, беря Арсения под руку.

Ливрейный лакей поднял их в лифте на пятый этаж и проводил до двери. Американец занимал люкс из спальни, кабинета и двух гостиных – одна под зал для переговоров, другая для неофициальных приемов. Сюда хозяин и пригласил банкира. Овальный стол едва вмещал фрукты, икру и набор всевозможных водочных бутылок.

– Широко живешь, – улыбнулся Арсений. Том сразу налил ему водки. Бородин отказался. – Прости, друг, жду звонка и обязан иметь чистую голову.

– Ничего, я умею делать кайф один, как настоящий алкогольный профи. Что нового есть в Москве?

– А как дела в Токио?

– Неважно. Биржа в минусе. Йена в плюсе – для них хуже некуда. Я делал справки на предмет открытия твоего отца.

– В Японии?

– Нет, у нас, в Америка. У меня имел места контакт с серьезными людьми. Интерес есть, но есть и проблема.

– В чем, если не секрет?

– В применении. У нас демократия – насильно делать этот акций нельзя даже маньяку. Требуется закон. А это очень большие деньги. И не всегда ты берешь их назад. Понимаешь меня? Но, повторяю, интерес есть, и я готов немного играть в эту игру. Отец ролик сделал?

– Кажется, да.

– Могу я его смотреть?

– А почему нет? Хочешь, я отцу позвоню.

– Позвони. Я отправлю к нему посыльного, пусть пришлет с ним ролик сюда в отель. У меня в кабинете все для просмотра есть. Даже сигара. Но ты, помню, не куришь?

– Не курю и никогда не курил.

– Хороший мальчик. Делай звонок папе.