Доступ запрещен (СИ)

Одни нити шли вдоль относительно моего эфемерного тела, другие поперек. И каждая ниточка, к которой я осторожно прикасалась, имела какой-то свой «вкус», несла какую-то свою информацию. Например, прикоснувшись к одной нити, я почувствовала привкус пыли и седых столетий, словно ломкий песок захрустевших у меня на губах. Нить тянулась через ледяную толщу космоса к необитаемой планете, вращающейся вокруг умирающей звезды. Жизни на планете не было. Даже микроорганизмов. Только прах и космическая пыль. Но все равно, прикоснувшись к нити, ощутила тоску и обреченность.

Я поспешила зацепить другую нить. Только для того, чтобы избавиться от гнетущей обреченности, что прилетела ко мне по пси-связи от умирающей планеты. Вроде и не живой организм, но было жалко ее до слез. Только помочь ей я не могла.

Другая ниточка, идущая поперечно относительно меня, окатила меня равнодушным холодом, даже руки стали неметь. Я выпустила ее из пальцев, так и не поняв, откуда она тянулась и к чему.

Игра начала увлекать. Я забыла, как здесь оказалась и зачем. С энтузиазмом юного бойскаута перебирала нити и считывала с них информацию, все больше знакомясь с космосом и сектором, в который направлялась. Однако, до бесконечности так продолжаться не могло.

В какой-то момент очередная подхваченная нить меня будто током ударила. Встряска получилась серьезная. И хоть тело мое было ментальным, эфемерным, язык я себе прикусила вполне по-настоящему. Рот почти сразу наполнился солоноватым привкусом крови. Уши заложило. И в гулком шуме я вдруг различила полное ужаса:

— Да сделайте же хоть что-нибудь! Вы что, не видите: Марго умирает!

В голосе Энрика сквозило отчаяние, ужас, боль потери. И весь этот адский коктейль почему-то тараном ударил мне не только по ушам, но и в грудь. Я задохнулась. Концентрация сбилась, картинка космоса перед глазами стала тускнеть. Зато все сильнее нарастал какой-то странный шум и крики.

— …девчонка слишком перенапряглась!

— Остановка сердца!

— Не-ет!..

— Вилларс, не лезьте! Вы мешаете медикам!

— Немедленно в медкапсулу ее! Еще есть шанс!

Перед глазами заплясали какие-то странные удлиненные тени. И только через пару секунд, когда зрение немного прояснилось, я поняла, что это силуэты хлопочущих надо мной медиков. Окончательно все встало на свои места, когда я увидела озабоченное лицо капитана.

— Капитан Ирреро, — мой голос оказался слишком слабым и ломким, чтобы его услышали в окружающем шуме. Но килл услышал и властным жестом приказал всем замолчать. С трудом облизав сухим, как щетка языком, пересохшие губы, я шепнула: — Я знаю, где находится псионик.

Глава 16

— Проснулась? — поприветствовал склонившийся надо мной медик-фарн. В его фасеточных глазах бродили блики от индикаторов приборов.

— Да, — растерянно отозвалась я.

— Тогда вылезай, — велел он. И предупредил: — Только осторожно! Тебе еще три часа как минимум нужно было бы полежать в лечебном сне, но капитан распорядился выводить из комы при первых же признаках стабилизации.

Голова закружилась сразу же, как я приняла сидячее положение. Небольшое белое помещение, как две капли воды похожее на медицинское крыло в Академии, шаловливо кувыркнулось перед глазами. Но, не обращая внимания на слабость, я принялась взволнованно счищать с себя датчики:

— Что-то произошло?

Фарн пожал узкими плечами, мол, откуда я знаю? А потом прикрикнул:

— Аккуратнее! Ты не последний пациент этой капсулы! Она еще послужит другим после тебя, так что нечего вырывать датчики с мясом!

Смутившись, я извинилась, торопливо избавилась от остатков эмиттеров и побежала одеваться. Остатки сонливости уже развеялись. И хотя меня пошатывало от слабости, я хорошо помнила, какие события привели меня в медицинскую капсулу. И понимала нетерпение капитана.

Застегнув последний магнит и одернув на себе китель, я торопливо попрощалась с даже не глянувшим на меня фарном. Медик только что-то буркнул в ответ, не отрывая взгляда от дисплея терминала, куда что-то вбивал. Наверное, что пациент покинул медотсек не долеченным по настоянию командования корабля и медицинская служба снимает с себя ответственность.

В медотсеке было тихо, только аппаратура едва слышно попискивала и шуршала. Посторонних шумов и помех не ощущалось. Но едва я вышла за двери, то сразу же поняла: «Церерос» уже не дрейфует! Судя по тому мелкому содроганию пространства, которое я ощущала, маневренные двигатели работали на полную мощность. А это могло означать только одно: крейсер вот-вот совершит гиперпрыжок!

Я сорвалась с места в карьер и на пределе возможностей, не обращая внимания на все усиливающуюся дурноту, большими прыжками помчалась на мостик. Нельзя допустить, чтобы крейсер прыгнул! Иначе это будет фактически прыжок в пасть к дикому зверю!