Доступен каждому. Женщины не любят ждать. Содержанка никуда не денется

Он окинул меня взглядом и сказал:

— Ладно, пошли.

Усадил нас с Эрнестиной в полицейский автомобиль, и мы поехали в управление.

Я вновь очутился в его кабинете через полтора часа после того, как покинул его.

— Частные детективы, — уведомил меня Хобарт, — имеют право предоставлять письменные и свидетельские показания в делах о разводах и прочем в том же роде. Дела об убийстве расследует полиция.

Я кивнул.

— Я просто хочу удостовериться, что вам это ясно, — добавил он.

— Что это значит? — не поняла Эрнестина.

— Это значит, — пояснил инспектор, — что ваш дружок склонен вторгаться чертовски далеко за пределы чужой территории.

Эрнестина вспыхнула и поспешно проговорила:

— Он мне не дружок.

Хобарт оглядел нас обоих.

— Сядьте сюда, — велел он девушке и наставил на меня указательный палец. — А вы, Лэм, идите за мной.

Отвел меня в другую комнату и приказал:

— Выкладывайте.

— Что?

— Про Эрнестину.

— Эрнестина, — начал я, — поклонница телевидения. Буквально помешана на частных сыщиках.

— Дальше.

— Ее соседка — Бернис Гленн, телефонистка с гостиничного коммутатора.

Бернис с виду хорошенькая и привлекает мужчин. Бегает на свидания. Дома обедает редко. Эрнестина наводит в квартире порядок и с волнением выслушивает рассказы о приключениях Бернис, когда та возвращается вечером со свидания. Этим и ограничивается жизнь Эрнестины. Весь ее собственный опыт составляют переживания других людей. Слушая Бернис, она сама погружается в романтические авантюры. А развлекается перед экраном телевизора.

Когда выяснилось, что я частный детектив, глаза ее засияли, как звезды.

— А вы тут при чем? Просто пудрите ей мозги?

— Хотите верьте, — сказал я, — хотите нет, но я строю для Эрнестины планы.

— А именно?

— Полагаю, смогу предложить ей работу.

— Где?

— В Лос-Анджелесе.

— И что она будет делать?

— Поработает оперативницей.

— У нее есть какой-нибудь опыт?

— У нее есть талант.

— Продолжайте.

— Посмотрите на ее лицо, — предложил я. — Она абсолютно не умеет причесываться. С такой жадностью изучает чужую жизнь, что не переставая размышляет о той, какую ведет сама. Если так пойдет дальше, она превратится в недовольную, разочарованную мышку. Ей надо лишь научиться ценить себя подороже, и тогда она выйдет замуж за какого-нибудь серьезного, честного парня, он ей станет хорошим мужем, а она будет великолепной женой и матерью, а впоследствии и чертовски отличной бабушкой.

— Ну и что вы намерены предпринять?

— Растормошить ее, вытащить из раковины, пусть знакомится с жизнью, работает, усваивает, как ей надо причесываться, совершенствует свои природные дарования.

— Попытаетесь в лучших традициях Голливуда превратить скромницу в женщину-вамп, так, что ли? — хмыкнул он.

— Не говорите глупостей, — возразил я. — Мне совершенно не хочется превращать ее в женщину-вамп. И она этого не желает. Она любит людей. Жаждет человеческого общения. Стремится почувствовать себя членом общества. У нее нет желания преображаться в страстную femme fatale[10]. Ей хочется быть честной, трудолюбивой девушкой и иметь честного, трудолюбивого мужа. Создать семью, которая сделает честь ей и обществу. А она, между прочим, обладает необычайным даром наблюдательности и чувством долга.

— Вы прямо с катушек слетели из-за дамочки, которая вызвала у вас симпатию, — заметил Хобарт. — Чтобы стать детективом, нужны талант и серьезная подготовка. Ох уж эти чертовы дилетанты! Вечна'я моя боль.

— Мы ведь нашли орудие убийства, не так ли? — напомнил я.

Он посмотрел на меня, усмехнулся и промычал:

— Угу!

Через какое-то время вытащил свои сигареты, предложил мне, закурил сам и спросил:

— Как вам вообще удалось его отыскать, черт возьми?

— Меня навела на него Эрнестина, — заявил я.

— Каким образом?

— Мне хотелось узнать обо всех необычных происшествиях в отеле, — объяснил я. — Выяснить, что там творится. Попросил ее расспросить обо всем, что хоть чуточку кажется странным, припомнить каждое случившееся там событие.

— И надеялись обнаружить таким способом орудие убийства? — спросил он.

— Что-нибудь в этом роде. Вы убиваете человека кухонным ножом. Но уносить его с собой не станете.

— Почему?

— Во-первых, это улика. Во-вторых, его неудобно держать при себе.

— Убийца пришел с ножом, — возразил Хобарт. — И вполне мог с ним уйти.

— Вот это меня и озадачивает, — признался я.

— Что именно?

— Не такой это нож, чтобы мужчина носил его в качестве оружия. Нож, предназначенный для убийства, должен быть увесистым, из твердой стали, с острым лезвием и массивной рукояткой. Или же двусторонний, типа стилета. А это нож для разделки мяса. С красивой ручкой из оникса.

— Откуда вы знаете?

— Успел разглядеть, когда открывали кейс.

Хобарт прищурился.

— Хорошо. Что вам еще известно?

— Не думаю, — продолжал я, — будто убийца явился с ножом. По-моему, это нож из отеля. По-моему, этот тип имел доступ на кухни или в подсобки… если ему вдруг не взбрела в голову мысль, что неплохо бы обзавестись оружием, и он не купил нож в одном из магазинчиков близ отеля.

Если бы вы не вмешивались в мои дела, я порыскал бы по окрестностям и порасспрашивал в посудных лавках.