Доступен каждому. Женщины не любят ждать. Содержанка никуда не денется

Я покосился на вырезку, вклеенную в альбом, — история о наглом, хладнокровном грабеже из бронированного автомобиля сотни тысяч баксов. Провернули его до того ловко, что никто не знал, как его провернули, где его провернули и когда его провернули. Полиция думала, будто его могли провернуть в кафе быстрого обслуживания[7] под названием «Полный обеденный судок».

Умненький четырнадцатилетний паренек увидал припарковавшийся у придорожного ресторанчика бронированный автомобиль и заметил, что за ним почти сразу же остановился седан. Рыжеволосый мужчина лет двадцати пяти стал прилаживать под левым передним колесом седана домкрат. Странность заключалась в том, что свидетель поклялся, будто шина на левом переднем колесе не была спущена, хотя мужчина последовательно совершал все необходимые для замены покрышки операции.

Деньги лежали в заднем отделении броневика. Чтобы открыть его, требовались два ключа. Один находился в руках у водителя, другой — в кармане вооруженного охранника. Взломать замок невозможно.

В броневиках всегда ездят двое мужчин — шофер и охранник. Они останавливались в этом месте выпить кофе, но тщательно следовали обычному распорядку — один оставался в автомобиле, пока другой шел покупать кофе и арахис. После чего возвращался, сидел в свой черед в машине, а первый выходил. Формально пере-рывчик на кофе был нарушением правил, но покуда один человек оставался в машине, компания по привычке поглядывала на подобный проступок сквозь пальцы.

Элси Бранд подняла на меня глаза и сообщила:

— Сержант Селлерс заперся с Бертой Кул.

— По общественному, сексуальному или деловому вопросу? — уточнил я.

— По-моему, по деловому, — предположила она. — Я кое-что услыхала по радио, когда ехала сюда утром. Селлерс с напарником работают над одним делом, и прошел слух о пропаже пятидесяти тысяч долларов из найденных денег.

— По этому делу? — спросил я, кивая на вырезки, только что вклеенные ею в альбом.

— Не знаю, — ответила она. А потом добавила: — Берта, как вам известно, не откровенничает со мной.

Элси слегка изменила позу. Перед платья чуть-чуть приоткрылся, и она попросила:

— Дональд, прекратите.

— Что прекратить?

— Это не предназначено для разглядывания под таким углом.

— А тут и нет никаких углов, — возразил я, — одни округлости. Если это не предназначено для разглядывания, к чему вся красота?

Она подняла руку, прикрыла вырез и посоветовала:

— Сосредоточьтесь на деле. У меня есть идея, что сержант Селлерс…

Ее перебил звонок телефона.

Она взяла трубку, проговорила:

— Секретарь Дональда Лэма, — и оглянулась на меня, вопросительно приподняв брови.

Я кивнул.

— Да, миссис Кул, — продолжала она. — Он только что вошел. Я ему передам.

Я услыхал отдававший в трубке хрипотой и металлом голос Берты:

— Дай его. Я сама передам.

Элси Бранд подтолкнула ко мне телефон.

— Привет, Берта, — поздоровался я. — Что новенького?

— Зайди сюда! — рявкнула Берта.

— В чем дело?

— Сам черт ногу сломит, — объявила она и бросила трубку.

Я пододвинул телефонный аппарат назад к Элси и заметил:

— Должно быть, сегодня утром яичница встала ей поперек горла, — после чего вышел из кабинета, пересек приемную и вошел в дверь с надписью: «Б. Кул — личный кабинет».

Большая Берта восседала за столом в своем скрипучем вертящемся кресле, посверкивая как глазками, так и бриллиантами.

Сержант полиции Фрэнк Селлерс, ворочая в зубах незажженную сигару, словно нервный пес, грызущий резиновый мячик, сидел в кресле для клиентов, выпятив вперед челюсть, как будто ожидал удара или готовился нанести его сам.

— Всем доброе утро, — радушно приветствовал я присутствующих.

Берта сказала в ответ:

— Нет, вы только подумайте, черт побери, — «доброе утро»! Какого дьявола ты затеваешь?

Фрэнк Селлерс двумя пальцами правой руки выдернул из зубов сигару и изрек:

— Слушай, — малыш, если ты намереваешься одного из нас обойти хитрым маневром, я — помоги мне Господь — расколочу тебя на кусочки, пока не сойдешь за китайскую головоломку. И обещаю, что после этого никому никогда в жизни не удастся сложить тебя снова.

— Ну и что дальше? — спросил я.

— Хейзл Даунер, — провозгласил Селлерс.

Я обождал продолжения, но его не последовало.

— Не изображай из себя святую невинность, — посоветовал Селлерс, перекладывая раскисшую сигару в левую руку, а правой выуживая из бокового кармана квадратный листок бумаги, на котором женским почерком было написано «Кул и Лэм», адрес офиса и номер телефона.

На секундочку мне показалось, что от него исходит слабый запах пьянящих духов, но когда я поднес листок к носу, свежий дух отсыревшего табака от пальцев сержанта Селлерса перебил аромат парфюмерии.

— Ну? — буркнул Селлерс.

— Что «ну»? — переспросил я.

— Одному можете рискнуть поверить, Фрэнк, — сказала Берта. — Если она молода, привлекательна, отличается пышными формами и когда-либо связывалась с нашим агентством, то могла контактировать только с Дональдом.

Селлерс кивнул, потянулся за листком бумаги, положил его обратно в карман, снова сунул в рот сырую сигару, пожевал ее минуту, зловеще насупился на меня и подтвердил: