Доступная женщина

Порадовали белки. Они, смешно вереща, ползали по ветвям ближайшей к вольеру сосны, потряхивая рыжими и словно растрёпанными хвостами, а когда Наталья сыпанула им раскрошенных печений, всей толпой ломанули на землю, а затем — расползлись прямо по сетке, выпрашивая ещё!

— Ой, надо же! Какие… Прикольные. А глаза-то, глаза! Ну как бусины! Дать им ещё? — она пошуршала пачкой, которую они специально купили в лавке у входа, и в которой уже почти ничего не осталось.

— Как хочешь. А как мы тогда будем смотреть в глаза остальным бедным, некормленным зверушкам? — он не скрывал иронии.

Она рассмеялась:

— Да, верно. Они, наверное, больше любят орехи и всякие семена кедров… Я читала!

— Ага. Вот поэтому у них в вольере — четыре кедра и три сосны. И наверняка служащие подсыпают им этого добра ещё и лопатой! Смотри, какая жирная вон та: если уж упадёт с дерева — наверное, земля будет трястись, словно грохнулся настоящий слон! — матёрая белка, видать, старейшина стаи, неторопливо и с чувством собственного достоинства вразвалочку протопала к сетке и тоже воззрилась на них.

— Надо же! Она так смотрит… Будто что-то соображает! — Наталья сунула «патриархессе» кусочек побольше. Та чинно взяла, и стала есть с расстановкой — почти как давешний «нюська». Наталья снова заохала. Михаил еле уговорил спутницу пойти дальше.

И хорошо: они успели вдоволь насмотреться на медведей, лосей, верблюдов (Эти, правда, все были в клоках лезшей с них шерсти — линяли.), слонов и зебр. На особенно тёплой полянке скакали даже кенгуру — пять здоровых оранжевых создания, напомнивших Михаилу почему-то крыс, вставших на дыбы. Правда, морды у этих оказались посимпатичней. Да и печеньем они не брезговали, как лоси, презрительно пофыркавшие на них…

Их стали всё чаще обгонять отдельные посетители, и компании — видать, коллективы, решившие провести «корпоратив» на природе…

Барсуки и еноты Михаила не впечатлили. Наталья пыталась выманить их из норы, но не слишком успешно: никто не вышел, даже когда Михаил умудрился попасть печеньем прямо в чёрное отверстие входа. Пришлось довольствоваться разглядыванием цветной голограммы на фото. Фото висели у каждой клетки, но казались лишь пародией на тех, кого изображали — сами звери выглядели совершенно иначе! Может, оттого, что они видели их в динамике, прыгающими и бегающими? Таких всё же оказалось куда больше, чем лентяев-лежебок типа барсуков. Или эти гады ведут ночной образ жизни?

— Михаил! Боже! Вот уж не думала… Смотри — это же коала? А как он живёт здесь, у нас? Холодно же? И ест же — бамбук?

— Нет, это панда ест бамбук, — он кивнул назад, — А это, верно, коала австралийский. Ест только листья эвкалипта — да и то, лишь определённого его вида… Значит, вывели наши селекционеры морозоустойчивый эвкалипт — вон: растёт же!

Действительно, мишка-коала, напоминавший плюшевого, висел всего в полуметре от них, на одном из восьми одинаковых низкорослых деревьев, и жевал. Правда, с таким удручённым видом, словно приходится поглощать мерзкую, отвратительную субстанцию, которую приличному медведю предложить могли разве что какие-то совсем уж изуверы!

— Похоже, ему эти селекционные эвкалипты не слишком-то…

— Вряд ли. Иначе совсем не ел бы. А вид у него всегда недовольный — я уж видал их тут… Кстати, говорят у них громадные когти! — предупреждение последовало вовремя: Наталья быстро отдёрнула протянутую было к шёрстке руку.

А вот какой-то из молодых, явно чиновников, в строгом блестящем лайкрой костюме, не отдёрнул. За что поплатился длинной, и, судя по вскрику — болезненной царапиной! Грязно выругавшись (на что Наталья фыркнула, а Михаил хмыкнул), парень кинулся к ближайшему медпункту, поддерживая пораненную руку другой рукой, и возмущаясь администрацией — благо, стрелки-указатели имелись тоже через каждые пятьдесят шагов.

Придурок, подумал, провожая его взглядом, Михаил — сам полез. Теперь придётся ещё и штраф платить, за близкий «контакт», и «захождение за барьер». На то и видеокамеры.

Мимо оленей, косуль и полян со всякими горными и равнинными баранами они проходили уже с трудом. Даже Михаил устал. Однако все скамейки, стоящие по интимным тенистым уголкам, оказались уже заняты — тут отдыхали и пожилые, и полные. Да и молодые, как и он, обмахивающиеся проспектами, и вяло переговаривающиеся. Жизнь сейчас такая: мало кто заморачивается физической формой, или работает стоя. (на то и роботы!) А так — все сидят. По уютным кабинетам. Три часа хождения, похоже, для многих — предел.

Наконец попалась монументальная и громадная, как оказалось, когда вошли внутрь, бревенчатая изба-столовая.

Пока Наталия доедала борщ и рагу, он сходил в лавку с обратной стороны дома.

Экспресс-доставка по пневмораспределителю, конечно, обошлась дороговато, но кроссовки показались ему лучшим решением. Он вернулся к спутнице, с сокрушенным видом рассматривавшей стоящие под столом ступни, извлечённые из туфель:

— Не представляю, как я потопаю дальше!

— Зато я представляю. Ну-ка, примерь! — он вынул руки с обновой из-за спины.