Дотянуться до моря

— Конечно, нет, — скромно развел руки Аббас, — Как я могу? Арбитром будет вы.

Я хотел быстро что-то сказать, но так и остался сидеть с открытым ртом, потому что не понимал, как это, и не знал, что по этому поводу спросить.

— Вы хотели спросить, как это? — явно издевательски пришел мне на выручку Аббас, при этом в его голосе не улавливалось ни тени издевки. — Я поясню. Я сейчас кладу на стол фотографию моей жены, и если через минуту вы сами не скажете, что она красивее вашей — заметьте, по вашему мнению! — то я встаю и ухожу. Если же вы признаете первенство моей супруги, то вы признаете, что у меня не только все в порядке с чувством прекрасного, но и что я, не будучи, как вы видите, записным красавцем-сердцеедом, я снова-таки умею с этим прекрасным, так сказать, улаживать дела.

Какое-то время я искал в этом «непристойном предложении» уловку и, не найдя, рассмеялся.

— По рукам! — воскликнул я.

Аббас открыл принесенный с собою тонкий дипломат, и на стол легла фотография. Это был свадебный снимок, запечатлевший его самого и женщину в подвенечном наряде — мои подозрения о том, что на снимке окажется не его жена, а невесть кто, оказались беспочвенными. Аббас и его супруга стояли рядом, она держала его под руку. Все было ясно с первого взгляда — мадам Эскерова была не просто красивой, она была куда эталонистей многих эталонов женской красоты. Единственное, что не позволило бы ей выйти на подиум в любом модном показе — это рост. На фото она была все же выше своего мужа, но поскольку рост последнего не доходил и до ста шестидесяти сантиметров, это не было достижением даже для женщины.

— Ее рост сто семьдесят восемь, — словно прочитав мои мысли, подсказал Аббас, — она почти на двадцать сантиметров выше меня. Мы фотографировались на лестнице, она стояла на ступеньку ниже, из-за длинного платья этого не было заметно.

Да, при том, что Марина была весьма мила, фигуриста и умела себя подать, на одном ринге с этой полубогиней красоты ей делать было нечего. И я почувствовал, что обладателю такой женщины я вполне ощутимо завидую.

— Как зовут вашу супругу? — поинтересовался я, пожимая победителю руку.

— Ее корни из немцев Поволжья, ее отца звали Генрихом — ответил Аббас. — Дочку он назвал библейским именем Ева. Но в возрасте семи лет, перед школой, подумав, что советские дети, когда подрастут, могут из-за небезызвестной Евы Браун начать дразнить ее «фашисткой» или в этом роде, изменил первую букву. Получилось редкое, и вполне русское имя — Ива.

«Ива Генриховна Эскерова, — сообразил я. — Афигеть!»

— Ну, что ж, поздравляю с победой! — сказал я вслух. — Вы выиграли. Что дальше?

— Дальше я хочу сделать вам предложение, от которого вам будет сложно отказаться, — улыбнулся Аббас. — Вы берете меня на работу на испытательный срок полтора месяца. Если за этот срок я не поднаторею достаточно во всех остальных нюансах деятельности вашей фирмы, и вы не захотите меня оставить, то, значит, это время я работал бесплатно. Если же я испытательный срок выдержу, то тогда мы и обсудим условия моей работы.

Думал я недолго. Такие неординарные люди на дороге не валяются. Если же он еще достигнет приемлемого уровня в узкоспециализированном плане, то это будет просто «то, что надо».

— Договорились, — сказал я. — Когда приступаете?

— Завтра, — просто ответил Аббас. — Только у меня одно условие — учить меня будете лично вы. Я буду вашим, так сказать, дублером.

— Договорились! — с удивлением констатируя, что польщен, рассмеялся я.

Так в мою жизнь вошел Аббас Эскеров и его красавица-жена Ива.