Дотянуться до моря

— Нет, — быстро ответил Аббас, отступая от капитана. — Не хочу, спасибо.

Капитан перевел взгляд на меня, на его бугристом лице мелькнуло нечто, напоминающее сожаление.

— Извините, — пробасил он извиняющимся тоном. — Ошибочка вышла.

И вышел сам. Я какое-то время стоял, глядя в его широкую, как русские просторы, спину, хотя физически капитана давно уже не было в квартире. Потом подошел к двери и аккуратно запер ее на все замки. Повернулся к Аббасу.

Он стоял и молча разминал в руках сигарету. Его неподвижный взгляд был устремлен в пол, нижняя губа по-муссолиниевски оттопыривалась. Но курить он не стал, а сунул сигарету обратно в пачку. Потом огляделся, присел на корточки, аккуратно собрал с пола обуглившиеся спички и окурок, поплевал на пальцы, попробовал оттереть с паркета копоть, но только размазал черную грязь.

— Извини за быдлячество, — сказал он. — Не удержался, прорвалось наружу.

Он подошел к дивану, вынул из пальто пачку евро, бросил на стол.

— За паркет и моральный ущерб. Хватит, или накинуть?

Я засмеялся, покачал головой — нет, такого говнюка обыскаться — не сыскать! А еще за быдлячество извинялся!

— Слушай, как тебя там — Азам? Аббас? Авас? Об вас? — прищурился на него я, чувствуя, как чешутся в месте приложения к его небритому подбородку костяшки на правой руке. — Если не хочешь снова схлопотать по е…алу, убрал свои сраные деньги по-быстрому!

Аббас с неожиданным интересом быстро вскинул на меня глаза, потом пожал плечами и спрятал пачку в карман. Как-то растерянно улыбнулся:

— Шеф, а как ты это сделал?

Я подошел к столу, открыл крышку ноутбука. Картинки не было, но я вынул айфон из кармана, навел камеру на Аббаса, и на экране появилась его удивленная физиономия на фоне интерьера моей гостиной. Аббас минуту смотрел на себя, потом сокрушенно усмехнулся:

— Вот бл…дь! Получается, это я сам тебе планчик, как себя обставить, состряпал? Ну, что ж, поделом мне. Одного фраера жадность губит, другого — понты, гордыня. Ну на х…я, спрашивается, мне нужно было этот спектакль разыгрывать?! Сейчас трясся бы ты в бобике на заднем боковом сиденье на пути на нары, а я бы в «мерине» S-класса в Шереметьево! Нет, надо было это представление устроить, бисер перед свиньями пометать! Это называется: отобрать мяч, пройти все поле и забить в свои ворота! Идиот! Кретин! Дебил!

И Аббас со всей силы вмазал себе открытой ладонью по лбу, но сразу, застонав, снова схватился за подбородок.

— Очень самокритично! — усмехнулся я. — И, главное, достоверно. У вас, батенька, талант! Браво, цветы! На бис слабо?

Аббас нехорошо прищурился на меня.

— Зря ты так, Арсений Андреич, — укоризненно покачал головой он. — Тебе бы сейчас на коленях стоять, поклоны в пол бить, бога да заступников своих благодарить, а не ерничать в мой адрес. Мой план был безупречен, отшлифован до сияния, отточен до кварка. Тебя чудо спасло, случайность, мое желание напоследок воочию насладиться своим триумфом. Ты бы никогда в жизни не смог бы понять, что откуда взялось, откуда плюха прилетела. Я всегда был умнее тебя, шеф, и остаюсь умнее сейчас, лучше и умнее. Тебе просто повезло.

Я уже открыл было рот для отповеди, но задребезжал мой айфон. Это был Ещук.

— Ничего не говори, просто слушай, — заговорил он тревожным голосом. — Если этот фрукт еще там у тебя, скажи: «Плохо слышно».

— Плохо слышно, — повторил я.

— Понятно. Слушай внимательно. Сорок минут назад стреляли в некоего Николая Остачнего, родственника одного очень важного человека. Он остался жив, но в реанимации, выберется или нет, неизвестно. Стрелка взяли — некий Олег Лазарев. При задержании его ранили, припугнули, что в больничку не будут торопиться отправлять, он зассал и слил, что заказчик — наш фрукт, и под контролем послал тому эсэмэску, что все прошло гладко. К тому же он оказался родным братом стершего лейтенанта Лазарева, твоего следака. Без его участия мнимое убийство так быстро и так плотно на тебя не удалось бы повесить. За ним уже поехали, но главарь шайки сейчас у тебя в квартире. Группу захвата сразу развернули, но они умудрились попасть в стоячую пробку из-за аварии где-то на Рязанке. Другой группе до тебя минут двадцать пять. Твоя задача — держи его, не дай уйти. Сам ни в коем случае не лезь, он опасен и начеку, второй раз не проканает. Если понял и согласен, скажи: «Да, хорошо, Марина».

— Да, хорошо, Марина, — максимально равнодушно сказал я в трубку и дал отбой.

Краем глаза я заметил, что Аббас, все время разговора внимательно вслушивавшийся в разговор, явно потерял к нему интерес. Я спрятал айфон в карман, а Аббас взял свое даже по виду очень тяжелое пальто в руки и, почему-то отвернувшись, надел его. Постоял, о чем-то думая, пожевал губами.