Дотянуться до моря

Я старался говорить спокойно и рассудительно, но на самом деле меня поколачивало. В офисе явно происходило что-то нерядовое.

— Да, да, по порядку, — в попытке собраться с мыслями выдохнула в трубку Фенечка и снова зачастила: — Сначала позвонил с Министерства Дима Крайнов — ну, наш водитель, который Борис Самойлыча возит. Он сказал, что только что видел, как его, то есть, Питкеса, в наручниках двое вывели из Министерства, посадили в черную Волгу с «ментовскими» номерами и увезли. Арестовали, короче, нашего Самойлыча!

У меня упало сердце. Как арестовали?! Кто арестовал? За что?! Почему на Министерстве? Какого черта Питкес там делал? Ну, да, в одиннадцать-тридцать там торги, то есть, оглашения результатов конкурса, но на это мероприятие должен был ехать офис-менеджер Павел Морозов, Самойлычу там делать было совершенно нечего. Так, нужно звонить Морозову, но сначала — закончить с Фенечкой.

— Крайнов больше ничего не говорил? — мрачно спросил я секретаршу.

— Вроде, не-ет, — заблеяла Фенечка. — Вроде, больше ничего. Сказал только, что посидит еще, посмотрит, может, еще чего интересное увидит.

В ее голосе послышались слезы. Черт, бабы…

— Ладно, ладно, Лена, давайте без этого! — твердо, но в тоже время ободряюще заговорил я. — Борис Самойловича арестовали, с этим непонятно, но ясно. Это все? Вы говорили, что «у нас здесь такое…» Что-то еще?

— Еще? — переспросила Фенечка. — Конечно, еще! Не прошло и полчаса, как позвонили в дверь, сказали: «Заказное письмо директору». Ну, я и впустила их, ду-у-ра…

Синхронно приступу самокритики Фенечка зарыдала в голос. Отвернувшись от динамика, я смачно выругался.

— Лена, Лена, не время плакать! — попытался загипнотизировать ее я, но в трубке были сплошные сопли, и тогда я заорал: — Ле-е-на!!!

Еще с армии мне точно известно — чем громче команда, тем быстрее она доходит до подчиненного — сработало и на этот раз.

— Да, да, да, Арсений Андреич, — захлюпала Фенечка. — Я здесь, здесь, я в порядке.

— Вы закончили на том, что вы дура, — вернул девушку в колею я, испытав неожиданное удовлетворение, что наконец-то, хоть и при столь специфических обстоятельствах, высказал секретарше то, что давно хотел. — Потому, что вы кого-то впустили. Кого?

Мало-помалу мне все-таки удалось добиться от всхлипывающей и то и дело сбивающейся Фенечки, что в офис вошли трое в штатском и один в форме и с автоматом. Автоматчик встал у входа, а штатский (который постарше, сразу видно, что начальник) ткнул в нос онемевшей Фенечке какое-то удостоверение и сказал, что в офисе будут проводиться следственные действия, и поэтому помещение никому покидать нельзя. Потом попросил Леночку открыть мой кабинет, походил, посмотрел, вышел. Заглянул в кабинет Питкеса, но даже не зажег свет. Спросил: «Когда будет ваш генеральный?» Фенечка ответила, что не знает, тогда он сказали, что лучше бы ей побыстрей узнать, потому что иначе у нас будут большие проблемы.

— У кого — у нас? — перебил Фенечку я.

— У-в-во-от тоже самое я их спросила, представляете! — обрадовалась она, видимо, первый раз за время работы почувствовав себя ничуть не глупее руководства.

— И что они ответили? — раздраженно поторопил я на глазах растущую над собой секретаршу.

— Они сказали: «У вас у всех!» — снова перешла на шепот давно вещающая в нормальном тоне Фенечка.

— Понятно, — резюмировал я. — Можно было догадаться.

— Еще не все, не все! — загалдела в трубке Фенечка. — Еще старший спросил, что ж так, что на месте нет никого из руководства, мол, если генерального нет, то главный инженер как минимум должен быть. Вот где, мол, ваш главный инженер, мы бы с ним пока поговорили в отсутствие начальника. Тут я им говорю так, с намеком: мол, вам должно быть лучше известно, где наш главный инженер. А он дурака ломать — с какой, мол, стати, мне знать, где он. Тут я его по носу: ну, как же, разве ж не вы его сегодня арестовали, а теперь и к нам заявились?

Я закрыл глаза. Боже, какая дура! Черт тебе петельку на языке приделал, чтоб крючком тянуть! Образуется все — уволю, к чертям собачьим, и того, кто ее порекомендовал, тоже.

— А он что? — спросил я, с трудом сдерживаясь.

— А он говорит, что это не он, мол, Борис Самойлыча арестовывал, а другие товарищи, — радостно отрапортовала Фенечка. — Ну, как, ценную я информацию собрала?

— Оч-чень, — процедил сквозь зубы я.

Фенечке вообще была свойственна манера несколько избыточного изложения, а тут, видимо, на отходняке, слова из нее полились обильной Ниагарой.

— Я вам звонила, не дозвонилась, Самойлыча арестовали, ему что толку звонить? Кулаков наш (это мой зам по общим, в том числе разным щекотливым вопросам) в отпуске, в Тайланде. Тогда позвонила вашей жене, ведь вы разрешили звонить вашей жене, если что? А сейчас они пьют чай, сожрали все печенье, — что их там, не кормят, что ли? И каждые десять минут спрашивают, не дозвонилась ли я до вас. Что мне им сказать? Что я дозвонилась? Или не надо? Они меня не слышат, я с трубкой в туалет ушла. А автоматчика, между прочим, пить чай они не берут, — странно, правда?