Дотянуться до звёзд

«О боже, одни только его руки…»

Его стройное тело стало просто совершенным. Глубокий вырез майки частично открывал смуглую грудь, блестящую от капелек пота. Я обвела взглядом совершенную линию его плеч и рук, пока Уэстон, наклонившись над бильярдным столом, прицеливался.

«Это не твой парень».

От этой мысли я почти протрезвела.

В два часа ночи закусочная «У Рокси» закрылась, и мы, шатаясь, вывалились наружу и побрели к ожидающему нас седану, в котором сидел нанятый водитель. Уэстон сам слегка покачивался, но помог Коннору сесть в машину – тот едва на ногах стоял. Мы сели в салон, и Коннор прислонился головой к оконному стеклу.

Всю обратную дорогу никто не проронил ни слова. Руби прикорнула у меня на плече, а Уэстон, снова занявший переднее сиденье, смотрел прямо перед собой и ни разу не обернулся.

Вернувшись в дом Дрейков, мы кое-как извлекли Коннора из машины. Он едва переставлял ноги, но все-таки шагал к дому, обеими руками обхватив Уэстона за шею.

– Я тебя люблю, – бормотал Коннор. – Правда, старик. Я хочу сказать, чувак, долбаная армия…

– Знаю, – ответил Уэстон, глядя вперед затуманенным взглядом. – Давай-ка. Почти пришли.

Мы добрели до комнаты Коннора – той самой, которую мы с ним делили. Руби поцеловала кончики пальцев и прижала их к моей щеке.

– Спокойной ночи, подружка. Увидимся часа через три. – Она направилась по коридору к своей комнате, для равновесия придерживаясь за стену. – Черт возьми, лучше бы там был кофе…

Мы с Уэстоном дотащили Коннора до его комнаты и уложили на кровать. Он широко открыл рот и почти сразу захрапел.

Уэстон снял с друга ботинки и вышел, не сказав ни слова.

Я тоже вышла, прикрыла дверь, прошла за ним в соседнюю комнату, что-то вроде маленькой гостиной, и плюхнулась на небольшой диванчик. Последовало непродолжительное молчание. Празднование осталось позади. Сердце отчаянно колотилось у меня в груди, равномерный метроном страха. С каждой секундой его стук становился все громче и громче, утро приближалось, Коннор и Уэстон скоро уедут.

– Как думаешь, Коннор придет в себя к утру? – спросила я. – Он много выпил. Вообще-то, он пил весь день.

– Теперь ему не скоро представится возможность выпить, – ответил Уэстон. – В пустыне из него выпарится весь алкоголь.

– Я боюсь за него, – проговорила я и забралась с ногами на диван.

– Я за ним присмотрю, – сказал Уэстон. – Обещаю.

– А кто присмотрит за тобой?

– Коннор. Взвод. Я сам. Со мной все будет в порядке.

Я подняла на него глаза и увидела, что он смотрит на меня так, как не смотрел еще никогда. Взгляд его сине-зеленых глаз смягчился, губы, обычно кривящиеся в язвительной усмешке, слегка приоткрылись…

«Почему я пялюсь на его рот?»

– За тебя я тоже боюсь. – Мой голос прозвучал совсем тихо, кровь стучала у меня в ушах. Я уставилась в пол, но Уэстон заговорил, и мой взгляд снова оказался прикован к нему.

– Ты? Боишься за меня?

Его голос дрогнул, и от этой уязвимости у меня екнуло сердце, но потом лицо Уэстона снова окаменело, он покачал головой.

– Не стоит.

– Как я могу не волноваться за вас обоих?

– С нами все будет хорошо. – Уэстон издал безрадостный смешок, присел на подлокотник диванчика и скрестил руки на груди. – У Коннора все будет просто отлично. Он живет сказочной жизнью. Остальные парни будут липнуть к нему, как жвачка, чтобы его удача хоть немного передалась им.

– Интересно, у него будет время мне написать?

– А ты хочешь, чтобы он слал тебе письма?

– Мне нужны его письма, чтобы ощущать его присутствие. Когда мы вместе, он совсем другой. От общения с ним я не получаю того, что дают мне его письма. Не чувствую электричества.

Зато сейчас я его ощущала, и исходило оно от человека, сидевшего в двух футах от меня. Воздух вокруг Уэстона наэлектризовался, он словно создавал вокруг себя потрескивающее силовое поле своим острым языком и быстрым умом. Если я протяну руку и попытаюсь до него дотронуться, меня наверняка поразит током.

«Но мне хочется попробовать…»

Эта мысль меня потрясла. Почему? Почему это происходит? Почему мои щеки вдруг покраснели, а сердце так бьется? Я попыталась направить свои затуманенные алкоголем мысли в какое-то иное русло, куда-нибудь подальше от Уэстона.

– Перестань так на меня смотреть! – рявкнул Уэстон.

Я моргнула и поняла, что сам он пронзает меня негодующим взглядом. В поисках опоры я ухватилась за диванную подушку.

– Извини, я… слегка перепила.

– Я ухожу, – заявил Уэстон, поднимаясь с подлокотника дивана. – Спокойной ночи. – Он решительно прошел мимо меня к двери, взялся за ручку, но в последнюю секунду остановился и сказал: – Коннор просто идиот, раз не трахнул тебя напоследок перед отъездом.

Я задохнулась от гнева. Какой тон, какой слог! Уэстон повернулся, и его пронзительный взгляд пригвоздил меня к дивану. Меня снова пронизало электрическим током, мысли в нетрезвой голове путались, я отчаянно искала слова, чтобы ответить на это хамское замечание, но на ум приходили одни ругательства.

– Как грубо, – выдавила я наконец. – Пытаешься поругаться со мной? Сейчас?