Дотла (СИ)

— Тебя это все не задрало? Лабиринт, гриверы, сам Глэйд? Мне тошно, Минхо. Вот такой вот плюк.

Друг молчит. Лишь смотрит внимательно. Давит вздох. У Минхо плохо со словами. Ньют это знает. Но он благодарен за одно присутствие. С Минхо просто. Этот шенк — чертов везунчик судьбы, любимец фортуны — его друг. Самый настоящий. Ему даже рот открывать не всегда надо, чтобы Ньют усмехнулся. Хватает хитрого прищура и медвежьей лапы на плече. Ходячий сгусток бешеной энергии. Взрывной, опасный и такой настоящий. Словно грудь его распирает живительная сила, и ее дикий драйв касается и самого Ньюта. С Минхо легко. Дышать проще. И это все, что Ньют хочет знать.

Но ненависть не проходит.

Она множится как самое отвратительное чувство на свете, закипает в его груди, рвется наружу. Ньюту хочется рвать на себе волосы. Ему хреново, так хреново. Бесконечная вереница опостылевших будней, длинные коридоры Лабиринта, мерный стук шагов, стрекотание гриверов по ночам. Твари ползают и ползают. Сукины дети. Ньюту охота завыть. Но он держит лицо. И даже Минхо не замечает, насколько у его лучшего друга все швах.

А еще ему почти перестала сниться она.

И это добивает. Он так привык к девушке в своих снах. К ее большим, выразительным глазам, к мягким локонам, к очаровательной улыбке, к теплу ее тела. Незнакомка, неземная и прекрасная, ускользает из его памяти как что-то лишнее. Словно его подразнили лакомством, а теперь отбирают. И он отчаянно цепляется за ее образ. Будто она — это точка отсчета. Ее лицо все размытие, и тепло с пальцев уходит, и губы прекращают изгибаться в улыбке. Ньюту хочется орать. Он чувствует, как неотвратимо теряет что-то важное и значимое, как жестоко и бесчеловечно с ним обходятся. Наступает день, когда девушка к нему больше не приходит. Юноша распахивает глаза и понимает, что в памяти осталось лишь светлое пятно. Ее выдрали из его воспоминаний. Да, Ньют знает, что у девушки есть имя, что он знал ее, улыбался ей, говорил с ней. Парень уверен, что она — его прошлое. И его бессовестно растоптали.

Ньют знает, что плохо контролирует себя. Огрызается на Алби, чуть не ввязывается в драку с Гэлли, заезжает локтем Минхо по челюсти. Друг лишь ведет головой и неимоверным усилием воли сдерживает себя, чтобы не кинуться и не наподдать Ньюту как следует. Юноша даже рявкает на Котелка. Его все задрало. До дикости. Озлобленный и отчужденный, ставший добровольным изгоем, он все равно покорно бегает в Лабиринт, ищет выход, все так же склоняется над картами в Картографической, чертит простым карандашом прямые лини. Минхо на него зол. Не говорит, не обращает внимания, иногда демонстративно задевает плечом. Ньюта почему-то не трогает. Он вязнет и тонет в черном, булькающем болоте собственных мыслей. Наверное, в нем есть зачатки безумия. Странно, но эта мысль не кажется дикой. Словно все становится на свои места. Раз и все.

— Знаешь, Минхо, — обращается он как-то к другу. Тот лишь едва ведет плечом. — Мы здесь все просто гребнемся. — И уходит, не замечая, каким странным взглядом его провожает Страж Бегунов. Кажется, юноша начинает понимать, что творится с его лучшим другом.

У Минхо беда с эмоциями и с их градацией. Он просто живет и действует. Он не думает и не анализирует. Тупое, бессмысленное занятие. Но Ньют-то другой. Мысли грызут его, едят изнутри словно черви. Минхо дергается. Это кажется ему плохим знаком. Он чувствует это и срывается с места.

Но поздно.

Минхо и Алби находят Ньюта в Лабиринте. Растянулся на земле. На каменных плитах кровь, нога изогнута под неестественным углом. Кажется, одежду разодрала кость. Лежит и едва дышит. Рука выбита из плечевого сустава, на голове — шишка. Минхо лишь чертыхается сквозь зубы, поминает лешего и дьявола. Алби командует. Они дотаскивают разбитое тело до Глэйда. Мальчишки обступают их, помогают отнести Ньюта к Медякам. Руку ему вправляют, голову латают, кровь всю смывают, а вот с ногой — беда. Бегать парень больше не сможет. Минхо переворачивает один из столов в Берлоге, жилы дыбятся под его кожей, и дышит он как разъяренный бык. У него в голове не укладывается.

Ньют хотел покончить с собой.

Бам. И все.

Гребнуться.

А друг в горячке, все шепчет в полубреду, и Минхо едва различает.

— Она перестала мне сниться.

Вот и все. Девчонка. Образ из снов.

Соня.

Ньют вспоминает ее имя случайно, где-то на грани жизни и смерти. Ее зовут Соня.

У нее теплые, едва влажные губы. Он знает это, чувствует. Она улыбается прямо ему в рот, и ладони у нее аккуратные — лежат на его шее.

- Ньют, — шепчет девушка, касаясь лбом его лба, замирая так, глаза в глаза, до неимоверной близости и наполненности. До краев.

- Да? — отзывается юноша, пальцем проводит по ее полураскрытым губам. А ей волосы в лицо ветер кидает. Соня смеется.

- Я не хочу, чтобы это кончалось.

- Я тоже.

Ньют.