Доверь мне свое имя (СИ)

— Конечно, ректор Эвернер, — ответила императрица и стала в дверях, так что мимо нее точно никто не смог бы пройти. — И… спасибо. Вам обоим. Даже если ничего не получится.

— И еще один момент. Мне нужно ваше разрешение на использование истинного имени Эдена.

— Разрешаю, — склонила голову Мария.

Я устроилась в кресле, опустила голову на спинку, сжала руку Сокола — совсем ледяную.

— Закрой глаза, Лучик, и повторяй за мной, — донесся голос Дерека. — А-миэ-аи-тэ.

— А-миэ-аи-тэ, — повторила я, чувствуя, будто проваливаюсь в глубокую яму.

— Зови его там, куда идешь. Его имя Эйдинар.

Куда иду? И вдруг тьма перед глазами рассеялась. Я стояла на парадной лестнице императорского дворца. Слышался лязг оружия, какие-то крики. В воздухе пахло едким дымом.

— Эйдинар! — крикнула, срывая голос. — Эйдинар!

Попыталась почувствовать его — и не могла. А где находятся комнаты Эдена во дворце, понятия не имела. И потом, его там может не быть. Я шла медленно, прислушиваясь к себе, время от времени повторяя его имя. Поднялась на второй этаж, двинулась вдоль ряда запертых дверей.

— Эйдинар! — крикнула снова. Вдруг одна из дверей резко распахнулась, и из нее вырвался сноп пламени. Я отскочила, побежала вперед, начиная понимать, где оказалась. Почему же не получается ощутить магию Сокола? Хотя… В том дне не было еще императора Эдена. Не было Эйдинара. Маленький Сокол не знал своего истинного имени.

— Сокол! — закричала я. — Сокол, милый, где ты?

И ощутила тоненькую ниточку, уводившую туда, где было так много дыма. Я пошла за ней, боясь упустить, сбиться с пути, а ниточка вела и вела, пока между мною и целью не очутилась дверь.

— Сокол? — позвала я и шагнула… в детскую. Повсюду лежали игрушки. Но мне надо было не сюда, а чуть дальше. В спальню! Точно, в своем видении я находилась в спальне, когда получилось пробить ментальный щит принца. Вот только одна из игрушек пошевелилась. Маленькая плюшевая собачка вдруг выкатилась мне под ноги, начала расти и превратилась в огромного пса. Его глаза светились, из пасти капала пена.

— Пусти! — взмолилась я. — Мне нужно к Соколу, ему там плохо!

Но пес только протяжно зарычал, переступил с лапы на лапу, а потом прыгнул. Я громко взвизгнула и отпрыгнула в сторону. Призвала магию, но моей силы в чужом сознании не существовало.

— Пожалуйста! — обратилась к собаке. — Твоему хозяину нужна помощь. Сокол! Эйдинар!

Пес глухо завыл, а я, решившись, помчалась к запертой двери за его спиной. Клацнули зубы, но поздно: я уже ввалилась в задымленную спальню. Пустую… А потом снова вспомнила пойманный отголосок чужого воспоминания, опустилась на коленки и заглянула под кровать. Маленький белокурый мальчик с огромными зелеными глазищами был там. Свернулся калачиком и молча плакал. Ни звука, ни стона.

— Сокол, — позвала я его. — Соколик, миленький, иди сюда!

— Ты кто? — звонко спросил мальчишка. — Где моя мама?

— Она ждет тебя. Я отведу. Выбирайся оттуда.

— Ты врешь! — В глазах Сокола заблестел гнев. — Моя мама умерла. Я видел. А ты врешь!

— Нет, тебя ждет Мария. Ты помнишь Марию? Она плачет! Разве ты хочешь, чтобы она плакала?

Мальчик засомневался.

— Я ее не помню, — сказал следом.

— А меня? Совсем не помнишь? Я Лучик.

— Лучик…

Огонь взревел сильнее. С треском рухнуло что-то в гостиной.

— Надо выбираться, или ты тут сгоришь! — продолжала я, понимая, что при настоящем пожаре мы бы тут беседы не вели, а задохнулись бы от дыма. Но он существовал только в памяти Сокола. День, ставший его кошмаром навсегда.

— Я не хочу выбираться, — слишком по-взрослому ответил ребенок. — Мне страшно, Лучик.

— Не бойся, ты ведь не один. У тебя есть Мария и братик Свет. Есть мы с Дереком. Твой кузен Лед, Мрак…

— Мрак умер, — тихо проговорил Сокол.

Я задохнулась от боли. Умер? Мне никто не сказал. Да и было ли время говорить?

— Но он не хотел бы, чтобы ты тоже погиб, Эйдинар, — не стала сдаваться. — Идем! Пожалуйста, пока не слишком поздно.

И вдруг поняла, что начинаю задыхаться. Сон Сокола постепенно становился моей реальностью. Схватить бы его и вытащить оттуда! Но Дерек говорил, он должен вернуться сам.

— Мне плохо, Сокол. Мы тут оба умрем, — сказала я и закашлялась. — Кто-то поет…

Тихий голос лился откуда-то сверху. Видимо, он принадлежал императрице Марии. Она что-то пела своему сыну — слов не разобрать. Сокол вдруг выбрался из-под кровати. Я подхватила ребенка на руки. Теперь к выходу!

Вот только там, где была гостиная, теперь бушевало пламя. Как нам пройти? Я схватила покрывало с кровати, укутала нас обоих.

— Прикрывай рот и нос, — попросила малыша. — Идем!

И кинулась в огонь. Жгло немилосердно! Но я бежала вперед. Пламя расступилось, выпуская нас. Мы вывалились в коридор, и уже взрослый Сокол поставил меня на ноги.

— Бежим, Лучик, — хрипло проговорил он. — У нас мало времени.

И мы понеслись. Он знал дорогу лучше меня — летел впереди, увлекая меня за собой обратно к лестнице, а оттуда — по коридору к двери из дворца. Дверь распахнулась, словно приглашая нас, только вдруг темная фигура перекрыла выход.