Доверено флоту

После срочного ремонта орудия с «Червоной Украины» были установлены попарно там, где требовалось усилить огневую поддержку войск. Четыре новые дальнобойные береговые батареи, укомплектованные комендорами крейсера, вступили в строй в течение месяца. Одной из них, получившей огневую позицию на знаменитом по первой Севастопольской обороне Малаховом кургане, стал командовать бывший командир артиллерийской боевой части корабля[162] капитан-лейтенант А. П. Матюхин. Так же были использованы орудия с эсминца «Совершенный».

Но возвращусь к ноябрьским дням. Бои на правом фланге шли с неослабевающим напряжением. 13 и 14 ноября высоты за Балаклавой переходили из рук в руки. А боеприпасы к полевым орудиям приходилось расходовать все экономнее, и мы посылали в Москву телеграммы о настойчивыми просьбами ускорить поставки снарядов (доносили в Ставку также и о том, что имеем в резерве две тысячи бойцов, которых нечем вооружить). Тем шире использовалась береговая артиллерия, обеспеченная боезапасом. Обстановка не позволяла обращать внимание на то, что стволы тяжелых береговых орудий рассчитаны на сравнительно небольшое количество выстрелов.

Оборону в первом секторе эффективно поддерживала своими 152-миллиметровыми орудиями 19-я береговая батарея капитана М. С. Драпушко. Но она сама оказалась в тяжелом положении. Не башенная, с орудийными двориками открытого типа, эта батарея стояла над обрывом скалы, охраняя уже много лет вход в Балаклавскую бухту. Со стороны моря ее защищал бетонный бруствер, а со стороны суши она была очень уязвима. Когда батарею сооружали, не предвиделось, что противник сможет обстреливать ее с противоположного берега неширокой бухты.

Стремясь разделаться с батареей, срывавшей их атаки, гитлеровцы за несколько часов выпустили по ней около трехсот снарядов и бесчисленное количество мин. А убеждаясь, что батарея не подавлена, повторяли огневые налеты вновь и вновь. Многократно бомбила ее и фашистская авиация. На огневой позиции возникали пожары, нарушалась связь, выбывали из строя люди. Но батарея продолжала действовать, поражая и дальние, и близкие цели, последние - прямой наводкой.

Вот пример стойкости и мужества батарейцев, относящийся к расчету лишь одного орудия. Замковый комсомолец И. А. Щербак ослеп при разрыве вражеской авиабомбы, но даже не доложил об этом, пока шла стрельба, продолжая четко выполнять команды. Затем обязанности замкового взял на себя младший сержант А. Р. Лизенко, также комсомолец, одновременно командовавший орудием. Будучи тяжело ранен, и он не оставил в бою своего поста. От потери крови Лизенко, дернув в последний раз спусковой шнур, лишился сознания, которое уже не вернулось…

Ни одна из наших тяжелых береговых батарей не действовала тогда в таких условиях - почти на переднем крае. [163]

Отдельные орудия выходили из строя, но повреждения устранялись, и они стреляли снова. И две тысячи снарядов, которые батарея капитана Драпушко выпустила за те дни, много значили для предотвращения глубокого прорыва врага на правом фланге обороны. Только после отражения ноябрьского наступления, когда стало ясно, что линия фронта пока что останется менее чем в двух километрах от позиции 19-й батареи, ее орудия были перенесены в другое место.

* * *

Было очень тревожно за Балаклаву. Захват этого городка, оказавшегося в осаде вместе с Севастополем, несомненно, относился в ноябре к первоочередным целям противника (гитлеровское командование, естественно, знало, как использовалась удобная Балаклавская бухта англичанами и. французами, с которыми шли тут бои в прошлом веке). Положение на этом участке доходило до критического, фронт подступил к Балаклаве вплотную, но мы не допускали мысли, что она может стать неприятельской базой.

13 или 14 ноября я побывал в Балаклаве вместе с контрадмиралом Г. В. Жуковым и дивизионным комиссаром П. Т. Бондаренко. Западный берег бухты и часть городка уже простреливались ружейно-пулеметным огнем с занятых противником высот. Но в Балаклаве оставалось немало ее жителей, и их выдержка просто восхищала. В таких, а потом и в еще более трудных условиях балаклавцы жили много месяцев, помогая всем, чем могли, Севастопольской обороне. А рыбаки местной артели, рискуя жизнью, выходили даже на лов, радуя своей добычей и горожан, и бойцов.