Доверено флоту

Оборону в первом секторе эффективно поддерживала своими 152-миллиметровыми орудиями 19-я береговая батарея капитана М. С. Драпушко. Но она сама оказалась в тяжелом положении. Не башенная, с орудийными двориками открытого типа, эта батарея стояла над обрывом скалы, охраняя уже много лет вход в Балаклавскую бухту. Со стороны моря ее защищал бетонный бруствер, а со стороны суши она была очень уязвима. Когда батарею сооружали, не предвиделось, что противник сможет обстреливать ее с противоположного берега неширокой бухты.

Стремясь разделаться с батареей, срывавшей их атаки, гитлеровцы за несколько часов выпустили по ней около трехсот снарядов и бесчисленное количество мин. А убеждаясь, что батарея не подавлена, повторяли огневые налеты вновь и вновь. Многократно бомбила ее и фашистская авиация. На огневой позиции возникали пожары, нарушалась связь, выбывали из строя люди. Но батарея продолжала действовать, поражая и дальние, и близкие цели, последние — прямой наводкой.

Вот пример стойкости и мужества батарейцев, относящийся к расчету лишь одного орудия. Замковый комсомолец И. А. Щербак ослеп при разрыве вражеской авиабомбы, но даже не доложил об этом, пока шла стрельба, продолжая четко выполнять команды. Затем обязанности замкового взял на себя младший сержант А. Р. Лизенко, также комсомолец, одновременно командовавший орудием. Будучи тяжело ранен, и он не оставил в бою своего поста. От потери крови Лизенко, дернув в последний раз спусковой шнур, лишился сознания, которое уже не вернулось…

Ни одна из наших тяжелых береговых батарей не действовала тогда в таких условиях — почти на переднем крае.

Отдельные орудия выходили из строя, но повреждения устранялись, и они стреляли снова. И две тысячи снарядов, которые батарея капитана Драпушко выпустила за те дни, много значили для предотвращения глубокого прорыва врага на правом фланге обороны. Только после отражения ноябрьского наступления, когда стало ясно, что линия фронта пока что останется менее чем в двух километрах от позиции 19-й батареи, ее орудия были перенесены в другое место.

Было очень тревожно за Балаклаву. Захват этого городка, оказавшегося в осаде вместе с Севастополем, несомненно, относился в ноябре к первоочередным целям противника (гитлеровское командование, естественно, знало, как использовалась удобная Балаклавская бухта англичанами и. французами, с которыми шли тут бои в прошлом веке). Положение на этом участке доходило до критического, фронт подступил к Балаклаве вплотную, но мы не допускали мысли, что она может стать неприятельской базой.

13 или 14 ноября я побывал в Балаклаве вместе с контр-адмиралом Г. В. Жуковым и дивизионным комиссаром П. Т. Бондаренко. Западный берег бухты и часть городка уже простреливались ружейно-пулеметным огнем с занятых противником высот. Но в Балаклаве оставалось немало ее жителей, и их выдержка просто восхищала. В таких, а потом и в еще более трудных условиях балаклавцы жили много месяцев, помогая всем, чем могли, Севастопольской обороне. А рыбаки местной артели, рискуя жизнью, выходили даже на лов, радуя своей добычей и горожан, и бойцов.

Начальник штаба первого сектора майор С. А. Комарницкий доложил обстановку (комендант П. Г. Новиков и военком бригадный комиссар А. Д. Хацкевич находились на передовой). В этом секторе, как уже говорилось, у нас было пока мало сил. На участке одного из батальонов, понесшего большие потери, гитлеровцы прорвались в самом начале ноябрьского наступления, в результате чего и осложнилось положение под Балаклавой. Попытки восстановить прежние позиции имели пока лишь частичный успех. Сюда выдвигался армейский резерв — только что доукомплектованный 1330-й стрелковый полк, бывший 1-й морской, прославившийся под Одессой, который все еще называли «осиповским» по первому его командиру (полковник Яков Иванович Осипов был убит на пути к Севастополю в крымской степи). На пополнение этого же сектора предназначался новый полк, формировавшийся из пограничников, которые продолжали прибывать на территорию СОР через фронт, по горным тропам.

Когда мы, сделав в Балаклаве все намеченное, поехали обратно, я предложил завернуть к изолированно стоявшему в стороне, на береговой скале, старому, времен Крымской войны, форту, где однажды уже был с месяц назад. Там шли тогда инженерные работы, и нам захотелось посмотреть, как используется довольно выгодно расположенное старое укрепление. К тому же из форта должен был просматриваться обширный участок переднего края. Форт, по данным штаба сектора, занимало небольшое подразделение НКВД.