Доверие

— Я знаю, но он не мешает мне заснуть.

Теперь, дав мужчине «карт-бланш», Санди оттягивала момент, когда окажется в его объятиях. Частичка ее разума все еще не соглашалась с решением, принятым под влиянием чувств и в надежде на счастье.

Как сказала бы одна ее подружка, опытная в любовных делах, Санди «влипла по уши». Увидела красавца в аэропорту, и он ей понравился. А теперь все шло к закономерному финалу. Так что же она колеблется, если им обоим хочется близости? Другие ведь прыгают в постель при первом свидании, следуя своим инстинктам, и ничего ужасного после этого не происходит. Почему бы и ей не попробовать?

Войдя впереди Мартина в освещенную гостиную, Санди обвела взглядом картины, висевшие на стенах. Живопись укрепила ее в принятом решении. Где же, как не в этом старинном благородном доме, с такими прекрасными предметами искусства, совершить то, о чем приятно будет вспоминать до самой старости? О подобных упущенных шансах обычно горько сожалеют всю жизнь.

Пока Мартин разливал кофе из кофейника, заботливо оставленного Филоменой на горячей подставке, Санди рассматривала картины.

Среди них был портрет женщины с глубоким декольте, пышными локонами на висках и золотой диадемой на лбу в викторианском стиле. Бабушка коллекционировала драгоценности ранней эпохи знаменитой королевы и оставила Санди в наследство пару вещиц, которые она пока ни разу не надевала. Портрет заинтересовал ее, и она даже определила период его создания — где-то в сороковых годах прошлого века.

— Кто это? — спросила она Мартина, который налил две чашечки кофе и поставил их на стол перед большим удобным диваном.

— Это копия портрета Джейн Дигби кисти Стилера, — ответил он, глядя на картину. — Невинность на лице дамы обманчива. В жизни она была довольно любвеобильной особой, сменившей множество мужей и любовников, пока наконец не успокоилась в невероятном замужестве с шейхом бедуинов.

— В самом деле? Это действительно невероятно, — оживилась Санди. — Она ваш предок по английской линии?

— Нет, просто мне понравился этот портрет, когда я увидел его в антикварной лавочке в Оксфорде. Купил его всего за двадцать фунтов. Он был в плачевном состоянии, и я сам его отреставрировал и привел в порядок, затем докопался, кто на нем изображен. Джейн была женщиной легкого поведения, пока не попала в Сирию и не встретила своего бедуина. Там она остепенилась и стала примерной женой.

Помолчав, Мартин добавил:

— Вы очень похожи на нее. У вас такая же прическа и невинные глаза. Вот только здесь нет сходства, — указал он на нижнюю часть лица на портрете. — Ваша линия подбородка более четкая. Но, глядя на эту даму, следует учитывать, что маленький рот и благочестивый взгляд на большинстве портретов той эпохи могли так же не соответствовать реальности, как припухшие губки моделей в «Воге».

— Никогда бы не подумала, что вы читаете «Вог», — бросила Санди, сохраняя серьезность на лице.

Мартин захохотал, сделав доверительный жест, будто хочет хлопнуть ее по плечу.

— Я читаю и другую невероятную чепуху, когда у меня нет под рукой книг. Давайте пить кофе.

Расположившись на диване, Санди взяла блюдце с чашкой. На столике стояли рюмки для ликера и две бутылки с вином. На одной из них красовалась этикетка с надписью от руки «Herbs».

— Это собственный рецепт Филомены, — пояснил Мартин, проследив за взглядом Санди. — Анисовая настойка из трав. Хотите попробовать?

— Налейте немного, только для пробы.

Мартин плеснул в одну из рюмок не больше столовой ложки настойки.

Санди перехватила чашку с кофе левой рукой, взяв в правую рюмку с напитком. Полли учила ее не подавать виду, если что-то не нравилось. Но на этот раз ей не удалось последовать совету мудрой наставницы. Попробовав терпкого зелья из неизвестных трав, она невольно изменилась в лице.

— Многие находят ее противной, — заметил Мартин. — А мне она нравится. Дайте вашу рюмку, я налью немного бренди, чтобы сгладить неприятный привкус.

Наблюдая, как Мартин наливает добавку, Санди решила, что выпить сейчас ей очень кстати, чтобы снять напряжение.

Облокотившись на мягкие подушки, она возобновила разговор:

— Я только теперь заметила, что стены в этой комнате не белые, как обычно в спальнях. Даже трудно сказать, что это за цвет.

— Моя мать называет его светлой терракотой. Эта комната считается зимней. Летом мы пользуемся террасой, выходящей на бассейн и прогулочную веранду. Зимой белые стены кажутся холодными, поэтому мама нарушила традицию и использовала этот цвет. Многие соседи переняли ее идею.

Мартин расположился рядом с гостьей — не вплотную, конечно, но достаточно близко к ней.

— Неудивительно, — продолжала Санди, — комната получилась довольно милой… очень успокаивающий цвет.

— Не думаю, что вы спокойно чувствуете себя сейчас, — отозвался Мартин. — Вы отлично владеете собой, но за кажущимся самообладанием скрывается страх. Почему вы так напряжены?

— Я… я не знаю, — неуверенно произнесла она.