Доверие

Готова ли я подвести эту черту?

Сегодня?

Сунув телефон в задний карман, поднимаюсь в спальню Калеба, чтобы забрать все, что может понадобиться мне в ближайшем будущем. За окном сверкает молния. Я включаю свет. Запах дерева, камина и книг теперь кажется родным, потому что я провела в этой комнате бесчисленное количество часов за последние месяцы.

На прикроватном столике лежит старая книга в твердой обложке с карандашом вместо закладки. Открыв ее, смотрю на рисунок, над которым работал Калеб прошлой ночью. Я промываю волосы под душем, и вода струится по верхней части моего тела.

Когда я рассказала, что прочитала некоторые записи из его «дневников», он не обиделся, однако с тех пор ничего нового не писал. Теперь парень только рисует на форзацах.

Я уверила Калеба, что больше не буду читать без его разрешения, но ему, похоже, некомфортно делиться своими мыслями. В чем-то он открылся мне. В чем-то, наоборот, стал более замкнутым.

Взяв карандаш, начинаю писать на чистой странице.

«Ной сказал кое-что пару месяцев назад. Он сказал, что ты – мой первый. Значит, если следовать совету моей матери, я не должна остаться с тобой».

По крыше барабанит дождь, снова вспыхивает молния, следом раздается раскат грома.

«Но в тот момент я не считала тебя первым. Ты оказался тем единственным, с которым я должна провести свою жизнь, ведь мне наконец-то нравилось, какой я стала. Нравилось то, как ты провоцируешь меня, пробуждая желание тебе противостоять. Ты заставил меня научиться требовать.

За это я всегда буду благодарна».

Из-за образовавшегося в горле кома получается делать лишь быстрые поверхностные вздохи.

«Ты сейчас с ними в баре, а я одна в твоей комнате. Я знаю, что должна собирать чемодан, но не хочу. Потому что в период взлетов с тобой так хорошо. Даже хочется, чтобы это никогда не заканчивалось.

Зато в период падений…

Период падений как будто возвращает меня в прошлое. Мне снова девять, и я по-прежнему жду их любви».

Я не могу и дальше довольствоваться подачками. От него я хочу большего.

«Ты не изменишься. И суть в том, что… Я не останусь. Ты не похож на моих родителей. Ты не игнорируешь меня. Но наказываешь, пользуясь той властью, которой обладаешь. Понятия не имею, почему я решила, будто получу от тебя больше. Ведь если ты не разговаривал с Ноем и Джейком в течение семнадцати лет, с чего вдруг заговоришь со мной?

Может, дело в контроле. Это твой способ доминировать над нами. Кто знает, однако своим молчанием ты причиняешь боль.

Хотя мне кажется, что ты любил меня. И я любила тебя. Я принадлежала тебе с той ночи, когда впервые оказалась в твоих руках в мастерской, а ты даже имени моего не знал. Мы прошли тернистый путь, но уже тогда я понимала, что ты – мой единственный».

Подняв глаза к потолку, слушаю звуки грозы. Калеб – это дождь. Страсть, крик. Когда мои волосы липнут к лицу, пока я обвиваю его руками. Когда все происходит спонтанно и громко. Когда я чувствую его каждой клеточкой кожи.

И в то же время он – шепот. Снег, огонь в камине. Когда ты ищешь тепло его тела под одеялом в два часа ночи, пока все остальные обитатели дома спят.

«Помнишь правило трех, о котором я вам рассказывала – вожделение, опыт, любовь? Есть еще одно. О нем мать мне не говорила. Я не уверена, вписывается ли это правило сюда, однако знаю, что оно необходимо.