Доверься

– Как же я одна-то летела бы?

– Теперь лучше?

Начинает раздражать эта душещипательная сцена. И еще я почему-то ревную. Паше нет никакого дела до Оливии. Ей совершенно незачем переживать так уж сильно!

– Ребята, давайте остынем. – Выхожу в центр комнаты. Напряжение достигает максимума. Не так я планировала провести день. Не ожидала, что Оливия отнесется настолько остро! – Мы все люди взрослые, и никто из нас не станет осуждать юную девушку за то, что она когда-то давно испугалась и наврала. Что было, то прошло. Давайте просто жить дальше.

– Наврала? – переспрашивает Оливия.

– Да, Олив, ты ведь солгала тогда насчет Паши. Все знают, что он ни при чем был.

– Я не лгала, – говорит сестра. – Ты мне так и не поверила?

– Олив, ты разве не понимаешь, что подобными обвинениями можешь жизнь человеку испортить? В то время ты была другой, я все понимаю. И ты не обязана отвечать за свои поступки в юности. Просто признайся сейчас, что Павел ни при чем. И мы перелистнем эту страницу.

– Диана, – одергивает отец. – Тихо!

Мое сердце колотится как обезумевшее.

– Я… общалась с Павлом. И думаю, что между ним и Оливией ничего никогда не было. Сестра его… – Развожу руками. Тут хоть подбирай слова, хоть нет, ответ очевиден. Заканчиваю фразу честно: – Оклеветала.

– Я?! – вспыхивает Оливия. – Я – оклеветала?!

– Почему тогда ты не согласилась на тест ДНК? Гордость, понимаю. Пока теста не было, все сказанное – по воде вилами писано.

– Диана, дочка. – Папа кладет руку на мое плечо. – Тише. Мы настаивали на тесте ДНК. Адомайтисы отказались. Вместо этого собрали шмотье и сбежали. Стыдно стало.

– Это неправда, – чеканю я слова. – Мы… общались в одной компании. Павел не такой, как принято считать у нас в семье.

Он бы не стал мне лгать.

– Увы, это правда, дочка, – произносит отец. – Они поступили как трусы. Я таких на дух не переношу. А еще думаю, что, уходя, нужно уходить. Уехали из города – нечего соваться сюда. Все эти годы мы ждали извинений и не получили их. Или я не прав?

– Насколько я знаю, они как раз настаивали на ДНК, – спорю я, но чуть менее уверенно.

– Милая, ты была совсем ребенком и не помнишь того скандала! – встревает мама. – Отец ходил к ним несколько раз. Они даже разговаривать не хотели. Вели себя так, будто мы недостойны! Очень неприятные люди. Хотя с виду хорошая семья.

Мама садится рядом с Оливией и начинает ее утешать.

Папа наливает воды и пьет. Я стою посреди кухни, зябко обняв себя руками.

– Я не хочу больше никогда пересекаться с этим человеком. Никогда-никогда! – просит Оливия.

– Я обещаю, что не будешь, – говорит отец. – Это мой косяк. Проглядел.

Через полчаса я сижу с телефоном у себя в комнате. Плачу. Открываю наш чат с Пашей.

«Скучаю адски адски адски по тебе», – пришло от него сегодня утром. Через полчаса, как мы расстались. Сердце сжимается, когда перечитываю.

«И я», – от меня.

Вдох-выдох.

Пишу:

«Паш, не приходи сегодня к нам на ужин».

Отправлено. Прочитано.

«Почему?»

Качаю головой. Боже. Боже мой.

«Не нужно пока».

«Понял».

Паша ставит точку в конце предложения. Холодную и равнодушную точку.

Будто символизирующую паузу в отношениях. Или их окончание?

Глава 40

ПАВЕЛ

Сомов заглядывает ко мне ближе к семи. Я отрываюсь от бумаг и гашу едва вспыхнувшее раздражение.

– А, это ты, – говорю почти спокойно. – Думал, еще кого-то принесло по блату.

– Где твоя знаменитая любовь к своему делу? – усмехается он. Проходит по крошечному кабинету, что выделили в оптике. Плюхается в кресло.

– Моя знаменитая любовь начала угасать после пяти, когда рабочий день закончился, а пациенты нет. – Я откидываюсь на спинку стула и борюсь с зевотой. – Никого больше нет? Все, можно домой?

– На сегодня все. Ты не в духе?

– Немного.

– Дай угадаю.

– Это вряд ли.

– Адомайтис расстроился, что пациенты не желают у него лечиться и просятся к коллеге? К менее успешному и талантливому на первый взгляд коллеге. Барабанная дробь! Игорь Сомов – начинающая звезда, нет, рок-звезда микрохирургии глаза. – Сомов входит во вкус и начинает жестикулировать. – Вот он идет по улице. Дети ликуют, женщины подбрасывают вверх лифчики! Мужчины тоже благодарят Игоря, потому что спецы такого уровня…

– Ой, блядь. – Я поднимаюсь с места и снимаю халат. Смеюсь нехотя, но тут без шансов сидеть с кислой миной. – Впервые в истории пациентка попросилась к звезде Сомову, так его эго надулось и лопнуло.

К тому же попросилась она из-за личных обстоятельств. Как тесен мир все-таки. Как говорится, если есть вероятность чего бы то ни было и сколько угодно времени на реализацию, рано или поздно оно случится. Сколько угодно времени не понадобилось. Двенадцати лет оказалось достаточно.

Мать Оливии я узнал сразу, потом фамилию прочитал и убедился, что зрительная память не подвела. Она же вела себя как ни в чем не бывало. Без проблем, работаем.