Доверься ловушке

– Да, только не до конца… по крайней мере, пока. И там не только восстановленные воспоминания. Я туда записываю всё подряд, пытаюсь упорядочить, вдруг это поможет заметить пробелы, чтобы знать, на чём сосредоточиться. Трудновато приходится, ты же понимаешь, как бывает со зрительной памятью…

Да уж.

А ещё она знала то ощущение, когда кто-то порылся у тебя в голове. Между прочим, она до сих пор не отыскала некоторые обрывки сведений, заложенных в память «Чёрным лебедем» при создании Лунного жаворонка… и не восстановила ни одного пробела, оставшихся после того, как мистер Форкл стёр воспоминания о первом приступе аллергии.

– А цвет тетрадей что-нибудь обозначает? – поинтересовалась она.

Его щёки запылали ещё ярче.

– Типа того. В серебристый записываю самое важное, это же цвет самого старшего восьмого курса. В зелёный – тяжёлые воспоминания, когда сажаем деревья. В коричневый – приятные, потому что… даже не знаю. Оставил такой, и всё.

О золотистом он демонстративно умолчал, и Софи практически наверняка знала почему.

Перед тем как они с Фитцем проникли в разум Кифа, чтобы помочь восстановить разбитые воспоминания, Тирган научил его помечать самые сокровенные. И Киф позолотил всё, что хотел от них скрыть… И теперь Софи так и подмывало схватить золотистую тетрадь и телепортироваться, пока он её не отобрал.

Но нашла в себе силы устоять перед соблазном.

Киф покосился на золотистую тетрадь, словно догадался, о чём Софи думает, но промолчал и продолжил листать серебристую. Наконец остановился и прижал тетрадь к груди, пряча рисунок.

– Так. Прежде всего, честное слово, я давно собирался всё рассказать. Просто… сначала сам хотел немного разобраться… ты ведь и сама так делаешь, поэтому не надо на меня кидаться.

Софи скрестила руки на груди, не желая ничего обещать.

– К тому же у тебя в последнее время своих дел по горло, – напомнил он. – И…

– И что? – спросила она, не дождавшись окончания фразы.

– Неважно. Главное, я ничем опасным не занимаюсь. Просто повторяю упражнения, которым научился у Тиргана.

– Что, даже к фатомлетам не прикасался? – наседала она и, заметив, как Киф смущённо потупился, устало вздохнула. – Ну ты же понимаешь, что реакция может быть непредсказуемой.

Однажды в убежище «Чёрного лебедя» он превратил свою комнату в какое-то логово маньяка-убийцы, увешав все стены каракулями на клочках бумаги… теперь понятно, как успел столько нарисовать.

Редкие речные жемчужины вызывали сумасшедшие видения и воспоминания.

– Да я осторожно, – заверил он.

– Он такое вытворял, просто умора! – добавила Ро. – Вскакивает как-то ночью с постели и во сне начинает выплясывать и петь про пратловские значки. А в другой раз ему втемяшилось, что он малыш-аликорн, заржал и поскакал на карачках по всему дому. Это надо было видеть!

Даже Сандор хмыкнул, подавив смешок, а Софи только встревожилась ещё сильнее.

– Зато не зря, – залившись краской ярче косичек Ро, заявил Киф. – Благодаря им вспомнил вот это.

Он перевернул серебристую тетрадь и показал удивительно реалистичный, словно фотография, рисунок…

Типичного зануды.

В твидовом пиджаке, галстуке-бабочке, с румяными щеками и взлохмаченной шевелюрой он был похож на профессора. Не хватало только пары очков с толстыми линзами и…

– Это же человек, – осенило Софи, когда она разглядела его тёмно-карие глаза.

Она так привыкла к окружению голубоглазых эльфов, что увидеть у кого-то глаза того же цвета, как у себя, оказалось почти неприятно… к тому же у этого типа виднелись глубокие морщинки в уголках глаз, а в рыжей шевелюре проглядывала седина.

Выйдя из подросткового возраста, эльфы на всю жизнь оставались в одной поре, не меняясь, только уши начинали заостряться через несколько тысяч лет.

– Глянь, что у него в руке, – сказал Киф, обратив её внимание на левую руку незнакомца с конвертом, запечатанным уже знакомым символом: звезда, обрамлённая двумя полумесяцами.

– Это же то самое письмо, которое дала тебе мать, – прошептала Софи.

– Ага. Похоже, я не слишком строго выполнил мамашины инструкции по доставке корреспонденции.

– Кто бы сомневался, – вставила Ро.

– Конечно, – согласился Киф с тенью привычной ухмылки на губах. – Зато теперь мы наверняка знаем, что письмо я действительно доставил. И видел того, кому оно было адресовано. И теперь, зная, как он выглядит, могу снова его найти и выяснить, зачем он понадобился дражайшей матушке.

Глава 4

– А ты представляешь, сколько в Лондоне людей? – не удержалась Софи, хоть и не хотела никого разочаровывать. – Это же огромный город с населением в несколько миллионов жителей.

А человек на рисунке Кифа был типичным средним британцем, начиная от огненно-рыжих волос и заканчивая пиджаком с накладками на локтях.

Да в каждом квартале найдётся с десяток похожих на него, хотя если бы он даже чем-то выделялся, всё равно прочёсывать уйму лондонских улиц удовольствия мало.