Доверься мне вновь

— Это заставило меня всегда быть в напряжении. До того как я встретил тебя, Блэр, я был полон решимости провести свою жизнь в одиночестве, чтобы избежать той душевной боли, через которую мой отец заставил пройти маму.

Блэр пыталась разобрать, что он говорит, ее сердце бешено колотилось от его слов и от желания быть рядом с ним после нескольких дней разлуки.

Неужели совсем недавно она делила с ним постель и по уши влюбилась в него? Так много всего произошло за короткий промежуток времени. Она изучала его в серой шелковой рубашке с короткими рукавами и темных брюках. Он был зрелищем для ее одиноких глаз, хотя теперь все между ними изменилось.

Кроме того, у нее был бизнес, который нужно было развивать, но, по крайней мере, ее финансовые заботы были облегчены. Если бы только она могла избавить свою мать от этой болезни! И, помоги ей Бог, если бы только она могла вернуться к тому, что было между ней и Лукасом.

— До того, как ты встретил меня, — произнесла Блэр, мысленно повторяя то, что он только что сказал ей. — Значит ли это, что после того, как встретил меня, ты решил… не проводить свою жизнь в одиночестве?

Многообещающая идея. Такая возможность заставила ее выпрямиться в кресле. Сначала она подумала, что Сибил уговорила его прийти сюда, чтобы извиниться. Она знала, что ее бывший босс была разочарована ее увольнением. И из нескольких слов в письме, которое Сибил отправила ей на следующий день после ухода, Блэр догадалась: Сибил надеялась, что Лукас и Блэр помирятся.

Но, возможно, Лукас был здесь не только потому, что его мать хотела сгладить ситуацию.

Может быть, он заботился о ней больше, чем показывал.

Лукас передвинулся на диване ближе к ее креслу так, что почти касался ее.

— Блэр, встреча с тобой перевернула весь мой мир с ног на голову — в хорошем смысле, — вплоть до нашей последней ночи. Ты сбила меня с толку с первого раза, когда я увидел тебя, раздававшую печенье по всему офису. Я никогда не встречал никого похожего на тебя, — объяснил он низким, но напряженным голосом. — Ты казалась такой хорошей, такой милой… я не думал, что ты можешь быть настоящей. Я решил еще до того, как познакомился с тобой, что шпион — это ты.

Ошеломленная, она нахмурилась, гадая, что бы это могло значить.

— Ты привез меня в Майами, думая, что я ворую секреты компании?

— Нет. Определенно нет. К тому времени, когда мы поцеловались прямо здесь, на крыше, — в ту самую ночь, когда я узнал, что ты заботишься о больной матери, — я понял, что ты действительно такая хорошая и милая, какой кажешься. — Он широко развел руками, показывая свое замешательство. — Я просто пытаюсь объяснить, что все это время был на шаг позади тебя, не понимая, как ты можешь быть такой чертовски удивительной.

— Я не хороша и не удивительна. Я пеку, чтобы снять стресс и потому, что это напоминает мне о счастливых временах с мамой. Это не потому, что я хочу быть офисной доброй феей. — Она обхватила себя руками. Она хотела любви этого человека, а не его восхищения, как будто была какой-то прославленной девушкой-скаутом. — И я так раздражаю собственную мать, что ей приходится выпихивать меня за дверь в конце наших визитов, потому что я много заморачиваюсь.

— Я плохо выражаюсь.

Лукас потянулся, чтобы положить руку ей на колено, его прикосновение передало то, чего не было в его словах.

Она скучала по его прикосновениям.

Скучала по нему.

— Так постарайся, — прошептала Блэр, желая, чтобы он испытывал к ней хотя бы часть того, что она испытывала к нему. — А зачем ты на самом деле сюда пришел?

Его карие глаза вспыхнули от волнения.

— Я пришел сказать, что люблю тебя.

— Ты… что?

Ее пульс участился. Она затаила дыхание, прислушиваясь к частоте его голоса, чтобы не пропустить ни звука.

— Я люблю тебя, Блэр. Я знаю, что обидел тебя, и что я плохо выражаюсь, и что все это время я был на шаг позади…

— О, Лукас… — Только что она сидела в кресле, а в следующее мгновение оказалась в его объятиях и на коленях. Растянувшись на нем. Сжимая его. — Я тоже тебя люблю.

В отличие от нее ему не нужно было повторять дважды.

Его сильные руки крепко обхватили ее, держа так, словно он никогда не отпустит. Блэр закрыла глаза и прижалась лбом к его плечу, впитывая его тепло.

Его любовь.

Радость от этого была подобна цветку, распустившемуся внутри ее, наполняющему ее надеждой и обещанием еще многих счастливых времен.

— Последние несколько дней были сущим адом, — признался Лукас ей между поцелуями в макушку.

Затем отодвинулся, чтобы посмотреть на нее, все еще прижимая ее к себе. — Я столько раз хотел прийти сюда, но все время вспоминал, как ты ушла. Я боялся, что ты больше никогда меня не послушаешь.

— Я чувствовала себя такой разбитой в тот вечер, когда летела домой. Мне нужно было уйти, пока я не развалилась на глазах у тебя. — Она никогда не забудет, как ее ноги стали деревянными, когда она оставила его.

— Я никогда больше не буду сомневаться в тебе, Блэр. Я придерживаюсь того, что сказал. Ты слишком хороша, чтобы я мог тебе не доверять.

Она покачала головой, зная, что в жизни так не бывает. Даже любовь так не работает.