Доверься неаполитанцу (СИ)

Вместо ответа Винченца лишь недовольно взмахнула рукой. Поднявшись с дивана, она подошла к камину и стала разглядывать расставленные на нем безделушки, изящный парусник, раковины. Затем остановилась у висящей на стене картины: ярко расписанные рыбацкие лодки на песке, у синей воды. Пейзаж был исполнен неправдоподобной красочности, будто, рисуя его, художник пребывал в состоянии некой эмоциональной эйфории. На следующей картине тоже изображены были лодки, только уже не на берегу, а в море: под туго натянутыми парусами они стремительно неслись вперед, вздымая белоснежные буруны.

Девушка оторвалась от картин, опустилась в кресло и, непринужденно подтянув под себя одну ногу, принялась растирать руками ступню, словно балерина на репетиции. Несколько секунд Этторе, как завороженный, наблюдал за нею.

- Думаю, нам следовало бы связаться с Баразотти, - произнес он наконец, отрываясь от искусительной картины и приходя в себя. - Сообщить, что Антонелла здесь.

- Да-да, скорей звоните! - едко подбодрила его Винченца. - Скажите, что беспокоиться больше не о чем.

- Что значит - не о чем?

- Супруга его нашлась, любовница разоблачена, прятки закончились.

Слегка опешив от этих слов, прозвучавших чуть ли не как окончательный судебный вердикт, Этторе умолк. Затем сказал осторожно:

- Ладно... Пусть приезжает и сам во всем разбирается.

- Да-а, - протянула Винченца с кислой миной, - вот обрадуется, наверно! Как узнает, его кондрашка хватит! Подождите хоть до утра.

Неаполитанец не отвечал, повернувшись к окну и дергая зачем-то за оконные ручки. На какое-то время в комнате повисла ничем не нарушаемая тишина. Сверху, из спален, тоже не доносилось ни звука. Винченца все так же молча массировала уставшую ступню.

Возможно, из-за закрытых ставен атмосфера в помещении царила немного странная: сонно-тягучая и как бы лишенная ощутимых звуковых колебаний - словно они оба, Винченца и Этторе, оказались вдруг, как рыбы, в доверху наполненном водой аквариуме.

- Поспать бы, - сказал неаполитанец. - Хоть бы пару часиков. Чувствую себя совершенно измотанным.

- С чего бы это?

- Уж вы-то, кажется, могли и не спрашивать.

- Ах да, ну конечно...

- А вы что, совсем не устали?

- Есть немного.

Винченца оставила в покое ступню, переместилась к дивану и с наслаждением вытянулась на нем.

- Правильно, можете пока вздремнуть, - сказал Этторе. - Наверно, где-нибудь здесь найдется одеяло...

- Нет, спасибо. Вряд ли я сейчас усну.

- Попробуйте хотя бы.

- Не знаю. Сегодня столько всего, не успело еще утрястись.

- Не хотите спать, давайте тогда хоть перекусим немного.

Она оживилась:

- О, вот это мысль! Давайте.

- Сию минуту, мадам.

Неаполитанец направился к стойке, отгораживающей кухню от гостиной, и стал выкладывать там продукты из сумки. Винченца наблюдала за ним с дивана.

Когда все было готово, Этторе позвал:

- Ну что же, можно начинать. Двигайте сюда!

Однако никто не откликнулся. Он посмотрел в сторону диванчика: Винченца уже спала.

14

Утро начиналось мирно. Дверь на террасу была открыта - через нее и через приотворенные наружные ставни в гостиную пробивался холодный утренний свет. В одном из кресел, у самого окна, расположилась Винченца. Она курила свою первую за утро сигарету и любовалась пейзажем - насколько его можно было разглядеть сквозь щели жалюзи. В это же время Этторе хозяйничал на кухне, отвлекаясь иногда на глоток пива из бутылки. Все утро он пытался дозвониться до Баразотти, однако без результата - телефон директора почему-то молчал, не было слышно даже гудка. Строить какие-то предположения на сей счет было преждевременно, поэтому неаполитанец первым делом занялся приготовлением завтрака. Что до Антонеллы, то внизу она не показывалась. Похоже, просто не успела еще встать с постели.

После того как они с Винченцой позавтракали, Этторе сделал еще одну попытку дозвониться в Милан. Однако и она осталась безуспешной. Все, что оставалось им при этих условиях - ждать развития событий.

Солнце уже поднялось и окрасило вершины гор в розовые и оранжево-палевые тона. Плавающая внизу белая пелена тумана медленно подымалась и таяла в солнечных лучах, а в воздухе витали запахи альпийской сосны и эвкалипта. Покончив с оставшейся после завтрака грязной посудой, Этторе с Винченцей переместились на террасу, куда Этторе вынес пару стульев и пару ротанговых кресел.

Однако Винченце на месте не сиделось.

- Это что же, - сказала она, - мы так и будем торчать здесь, забившись в клетку, словно пара перепуганных кроликов? И сколько же так - день, два? Неделю?

- Странно вы рассуждаете, - ответил Этторе. - Разве тут уместно слово "клетка"? - Он махнул рукой в сторону обрыва, где за деревьями смутно угадывалось укрытое туманом озеро, а над ним - огромный горный массив. - И потом, я вам не сторож. Если на то пошло, можете шагать на все четыре стороны.

Она состроила кислую мину:

- Но хоть прогуляться мы можем? Спуститься к озеру, например.

- Подождите. Сперва нужно выяснить, в каком настроении Антонелла. Мы же не можем оставить ее здесь так просто...