Довлатов

Недавно Катя Довлатова опубликовала Сережины редакторские колонки, которые позволяют посмотреть на него с другой стороны. Читая их, понимаешь, что он на самом деле любил журналистику. По крайней мере, у него было двойственное отношение к ней, которое я тоже наблюдала. Помню, Сережа как-то подошел ко мне и сказал: «Лиля, давайте откроем свою газету в рамках нашей редакции и назовем ее „Для больших и маленьких“. Это будет издание для детей тех партийных людей, которые читают нашу партийную же газету». Мы собрали маленькую редакцию и пошли к начальству. Руководство, изучив все, что мы принесли, — репортаж из детской библиотеки, рассказ о каком-то мультипликационном фильме и прочее — осталось довольно. Для этой газеты Сергей придумал то, что теперь необыкновенно актуально для всей нашей маленькой, но свободолюбивой Эстонии, — игровую форму обучения эстонскому языку.

«Вечерний Таллинн» издается на русском языке. И вот мы придумали новую рубрику — «Эстонский букварь». Для малолетних русских читателей. Я готовил первый выпуск. Написал довольно милые стишки. Штук восемь. Универсальный журналист, я ими тайно гордился.

(Сергей Довлатов, «Компромисс»)

Елена Скульская:

Кроме известного стихотворения о медведе, он сочинил еще такое:

Таню я благодарю
За подарок Танин,
Ей спасибо говорю,
По-эстонски «Танэн».

Этот номер вышел, но наш редактор Генрих Францевич Туронок запретил продолжать. Когда его спросили почему, он ответил: «Я не знаю. Там ничего такого нет, но как посмотрю на все эти запятые, тире, многоточия, думаю, что лучше не надо это издавать». Сережа отнесся к этому очень болезненно. Он хотел интересной работы и на журналистском поприще, но как только возникала какая-то оригинальная идея, ее тут же принимали в штыки.

Звонит инструктор ЦК Ваня Труль:

— Кто написал эту шовинистическую басню?

— Почему — шовинистическую?

— Значит, ты написал?

— Я. А в чем дело?

— Там фигурирует зверь.

— Ну.

— Это что же получается? Выходит, эстонец — зверь. Я — зверь? Я, инструктор Центрального Комитета партии, — зверь?!

— Это же сказка, условность. Там есть иллюстрация. Ребятишки повстречали медведя. У медведя доброе, симпатичное лицо. Он положительный…

— Зачем он говорит по-эстонски? Пусть говорит на языке одной из капиталистических стран…

— Не понял.

— Да что тебе объяснять! Не созрел ты для партийной газеты, не созрел…

(Сергей Довлатов, «Компромисс»)

Иван Трулль:

Я очень люблю животных, и медведей в частности. Я бы никогда не оскорбился, если бы меня назвали медведем. Поэтому разговора, который описан у Довлатова, между нами не было и быть не могло. Но в те времена у нас могли найтись патриотически настроенные читатели (скажем, некоторые пенсионеры, ветераны революции), которые болезненно восприняли бы подобное стихотворение.

Тогда, помню, мне позвонил Маннерман, который курировал городские и районные газеты. Он сказал, что получил письмо от читателей, оскорбленных тем, что написал Довлатов. Сам он был человеком добрейшим и понимающим, ему стихотворение понравилось, но не отреагировать на читательскую жалобу он не мог.

Хотя сама идея «Эстонского букваря» была очень интересная, и я надеялся, что редакция ее не оставит. Однако, к сожалению, это дело не было продолжено.

Валерий Воскобойников: