Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит

Все разом – Довмонт и девчонки – повернулись к собору, перекрестились на сияющие над куполами кресты и долго молились… каждый – о своем… И об избавленье от ужаса.

– Ну, вспоминай теперь, – наконец, молвил князь. – Ты сказала сон – непонятный. Что в нем такого непонятного? Поясни?

– Хм… – Ярилка снова задумалась, прикрыла глаза… И тут же распахнула:

– Вспомнила, господине! Вспомнила… Я в повозке ехала. Повозка маленькая, но такая красивая-красивая, блестящая, голубая… А я…

Внезапно замолчав, девчонка потупилась…

– Говори, говори, милая! – ласково попросил-приказал Довмонт. – И помни – важна любая подробность! Любая.

– Так это… одежка на мне была срамная, – Ярилка шмыгнула носом. – Почти что и не было… А у повозки колесо слетело, что ли… Я вышла… Потом муж какой-то явился…

– Что за муж?

– Забавный такой, смешной… О-ой! – всплеснув руками, испуганно ахнула девушка. – Так он же меня потом… Ножиком! У столпа! Боже! Боже! Спаси и сохрани, Господи!

– Ты сказала – смешной, – Довмонт тактично, но властно направил беседу в нужное русло. – А что в нем смешного?

– Ой… весь такой юркий… На скомороха похож! О! Уши еще оттопыренные, смешные… И улыбка… Улыбка – хорошая, светлая!

Йомантас! Князь недобро прищурился. Что ж, погоди, поганец!

– И я! – тряхнув косой, вдруг вскричала Светозара. – И я такого же видела! Тоже во сне. Он ко мне подошел… а я с людьми идти не хотела – не нравились они мне… А этот вот, пошел. А дальше… Дальше не помню…

– А деревни там никакой не было? Может, вы название запомнили?

– Домики какие-то были… Так, вдалеке, за деревьями…

– И капище! Такое… разрушенное, кругом камень… И еще – собаки! Здоровенные такие псинища, страшны́е!

– Та-ак… А идемте-ка, девы, в церковь! Помолимся за здравие тех… ну, кто во сне…

– За нас во сне, господине?

– Ну, да. Пусть так, – махнув рукой, Довмонт прищурился. – И вот еще что! Как бы вам объяснить… Молясь, вы должны… ну, думать, что ли… О том, чтоб там, во сне, убежать от того парня!

– Бежать?

Лучше всего было бы, конечно, убить жреца! Но вряд ли с ним справятся девчонки… Да и девушки двадцать первого века не пойдут на такое…

– Да! Бежать. Со всех ног, девы! Куда-нибудь к людям. Все равно куда…

* * *

– Говорю ж, без коня-то мы быстрее пройдем! – синеглазая девчоночка быстро шла по узкой, вьющейся меж разросшимися кустами, тропе – показывала дорогу. Шла быстро – билась о худенькую спину коса, сверкали босые пятки.

Честно говоря, Кольша уже умаялся за ней поспевать! Вот ведь торопыга, не девка. А попросить помедленнее идти посланцу Господина Пскова тиуна Николаю Застеннику невместно. Как миновали неглубокий каменистый ручей, сказал только:

– Вижу, дорожку ты добре ведаешь.

– Так я ж тут живу, господине!

Кольшу покоробило – все же не привык еще, когда к нему вот так обращаются, со всем почтением! Давно ли сам был на побегушках? И вот… человеком стал… вернее, сделали, к важному делу приставив. Теперь главное – не опростоволоситься, все, как надо, сделать. Девчонка эта может каких постарше отроцев знать, поумнее… С теми и поговорить, может, чего видели, что другие пропустили – так ведь бывает, да часто. А с этой что говорить? Совсем еще дите. Вон, как несется – вприпрыжку! А вот наклонилась – цветочек сорвала, надо же! Ромашку… Ей бы еще в куклы играться. Ладно, дорогу покажет и пущай себе возвращается восвояси…

– Ну, вот… – остановившись, оглянулась Тошка. – Вот мостки, там – брод, а вон в той стороне – тони. Куда сначала пойдем?

«Пойдем!» – ишь ты!

– К тоням сначала…

Чуть свернув, они прошли ракитником и спустились к реке. На мостках, у плетеных садков для рыбы, под присмотром сутулого мужичка с редкой рыжеватою бородою, уже суетились молодые парни – новые тонники, присланные местным тиуном Анемподистом взамен убитых.

Кольша вытащил из калиты боярскую грамотцу…

– Да не надобно, господине, – сняв шапку, поклонился сутулый. – Знаем уже, кто ты таков.

Что ж, новости по деревням распространялись быстро…

Парни тоже отвлеклись от работы и поклонились, выказали уважение – и Кольше это было приятно. Он даже скосил глаза на Тошку – оценила ли? Куда-а там! Васильки, вон, на лужайке рвала или колокольчики… Для венка, верно.

– Коли чем помочь…

– Не, не надо пока. Работу свою делайте. А я похожу, ущерб обсчитаю и, коли чего надо, спрошу.

– Ну, Бог те в помощь, господине.

Между тем девчонка прибежала с луга, и, запросто взяв Кольшу за руку – словно не тиун он, а дружок какой – шепнула:

– Там они скакали – по лугу. Ну, те, кто напал…

Тиун лишь хмыкнул:

– С чего взяла?

– А с того, что следы там. Копыта! Эвон травища-то вырвана – сам посмотри. Лошади-то тяжелые!

– И что с того? – Николай склонил голову набок – вот уж неугомонная! Надо бы спровадить ее домой, да побыстрее. А то отвлекает только! Лошади у нее тяжелые – надо же! И, главное, в глазах – никакого почтения! Поначалу-то еще стеснялась, но сейчас вот… попривыкла, что ли, мелочь…

– А то, что кони-то – рыцарские! Или литовские… Богатые кони, дорогие!

– Так, может, это ваши же кони – с ночного!

– Не-е! Крестьянские-то лошадки так быстро не скачут. Эвон, глянь!