Довмонтов меч

Через несколько дней старик неожиданно ощутил слабость. Пока ещё сохранялись силы, он взобрался на мерина, которого, с разрешения игумена, передал ему инок, взял свою неоконченную книгу и поехал по знакомой дороге в селение, поражённое мором. Там он поселился в пустой избе, сумев даже протопить её, и, попрощавшись со всеми живыми, описывал до последнего вздоха, как съедал его старое тело этот страшный недуг.

Инок, ни о чём не догадываясь, войдя в то селение через неделю, нашёл старца уже мёртвым, закоченевшим. Раскрытая книга лежала рядом с ним на полу.

«Возможно ли поганого хоронить вместе с христианами? Не станет ли это великим грехом?» — спросил себя инок.

Но потом сам нашёл и ответ. Ответ этот заключался в притче, которую рассказал сам Господь о добром самаритянине. Эту притчу инок знал с детства.

«Можно ли называть дальним того, кто жил как ближний? И ежели он жил словно христианин, то пусть и захоронен будет вместе с христианами. А ежели я обижу этим его Аллаха, пусть простит он моё прегрешение, ибо я не унизить желаю Ибн Хафиза, а только возвысить. Правил же похорон, согласных басурманской вере, не знаю».

Так решил инок Свято-Мирожского монастыря, священник и регент хора из храма Пресвятой Троицы Кирилл и так поступил.

Рождество в 1281 году было на Руси днями ужаса и страданий. Новый великий князь, сын знаменитого Александра Невского Андрей Александрович, наведя татар на Суздальское княжество, возможно, и сам ужаснулся тому, что он сотворил.

Воины из Орды, разорив старинные города, вывезя из домов всё, что было возможно, разграбили и храмы. Не только иконы, сосуды и свещницы уносили они с собой — отрывали даже дорогие переплёты от книг. Любая женщина, увиденная ими, будь то монахиня, жена священника, сразу становилась жертвой гнусного насилия.

Тут и наступил праздник Рождества. Города стояли пустые. Жители прятались в лесах или бежали куда глаза глядят. Ободранные храмы выглядели убого и сиротливо, прежде наполненные в эти дни верующими, теперь они тоже были пусты.

Посреди разорённого государства новый великий князь отпраздновал вместе с татарами свою победу над старшим братом.

Князь Димитрий Александрович жил в эти дни в псковских хоромах князя Довмонта вместе с женою и дочками. Несмотря на все ужасы этого месяца, именно во Пскове он почувствовал себя неожиданно спокойно и твёрдо.

Едва пришла весть об уходе ханских полков, князь Димитрий отправился в Переяславль собирать жителей своего княжества.

Едва князь Димитрий с небольшой дружиной появился в Переяславле, потянулся в город и народ. Даже те, кто в прежние времена таил на князя небольшое зло, теперь, испытав настоящий ужас, готовы были стоять за него.

Люди сами шли в полки, которые собирал князь. Оружие было самое простое, но и оно могло стать полезным в умелых руках.

Удельные князья были в растерянности — кого поддерживать?

Не будь ханской силы, они бы и не подумали переметнуться к младшему брату.

Но младший брат снова поехал в Орду и второй раз за зиму привёл на Русь татарские полчища. Теперь ему была нужна только победа, чтобы никто не обращался с ним как с преступником.

И снова горели селения, снова люди бежали в леса. А кого отлавливали, гнали в татарский полон.

Все дороги на Псков были перекрыты. Димитрию Александровичу оставался один путь, уже протоптанный младшим братом, — но не к хану в Орду, а к бывшему ханскому воеводе Ногаю.

Ногай, создавший собственное огромное государство от Днепра до Дуная, куда входили и многие области русские, держал в страхе и хана, особенно нового, только что заступившего, — Тудан-Мангу.

Любитель соколиных охот, женившийся на византийской принцессе, Ногай помнил время, весело проведённое с русским князем Димитрием Александровичем.

— Даю тебе грамоту, — говорил он, — здесь сказано, что ты, а не младший брат — великий князь. Ослушавшиеся будут мною наказаны. Об этом тоже говорится в моей грамоте.

С этою-то грамотой на руках Димитрий Александрович сделал то, чего не мог, опираясь на Правду, закон и наследственное право. Он показал грамоту татарским военачальникам, и те сразу повернули в Орду.

Без ханских полков князь Андрей Александрович оказался гол и слаб. У него хватило ума немедленно повиниться, покаяться и поцеловать крест в знак будущей верности настоящему великому князю — своему старшему брату.

Димитрий Александрович вновь вокняжился в стольном граде Владимире. В Переяславле артель, присланная зятем из Пскова, восстанавливала княжьи хоромы. На Руси вновь застучали топоры — на месте пожарищ люди ладили новые избы. Все считали, что на Русскую землю вновь пришли мир и покой.

Они и пришли, но только на несколько лет.

Хороши новгородцы — всегда блюдут свой интерес. Соблюли и теперь.