Довод Королей

Рито Кэрна участия в турнире не принимал, хотя и мог, ведь он был гостем герцога Эстре, а не его сигурантом. Впрочем, мириец об этом почти позабыл, чувствуя себя среди друзей Александра своим. Отчасти поэтому он и остался вместе с «волчатами», хотя тому были и другие причины. У Кэрна не было ни доспехов, ни боевого коня, и он не был арцийцем. Первое можно было исправить, ауры, данные ему Скитальцем, оставались нетронутыми, так как Александр с самого первого дня объявил брата и сестру своими гостями. Найти хорошие доспехи в канун турнира труда не составляло, но Рафаэль немного подумал и понял, что ему на ристалище делать нечего.

Турнир затеял арцийский король для своих подданных, и победить в нем должен был арциец, а Рафаэль, если уж во что ввязывался, то шел вразнос, а это не было нужно ни ему, ни герцогу, да и условия турнира, когда Кэрна в них разобрался, его не устроили.

Мирия, хоть и входила в число Благодатных земель, была изрядно опалена сурианскими ветрами. Здесь не смешивали войну с состязаниями. Байла, укрощение диких коней, танец на краю обрыва, прыжки со скал в бушующие волны – это было по-мирийски, но битва тупым оружием с себе подобными? Бой должен быть боем, в котором нужно победить, а значит, хороши все средства. Турнир же накладывал множество ограничений, да и оспаривающие первенство не были врагами или, по крайней мере, не должны были ими быть.

Сын мирийского герцога неплохо владел мечом и копьем, хоть и не был ни разу в настоящем бою, но выказывать удаль предпочитал, танцуя с разъяренными быками, а не наскакивая на людей, которые не сделали ему ничего плохого. Да и с турнирными доспехами он, более всего ценивший свободу и быстроту движений, дела не имел и не имел желания иметь. И Рито остался сторонним наблюдателем, к вящему удовольствию «волчат», расположившихся в южной галерее.

Ложа Почетного Рыцаря была напротив королевской, и Рафаэль мог созерцать Их Величества сколько душе угодно. Правда, лиц на таком расстоянии было не разглядеть, но этого и не требовалось. После того, как Евгений добился их оправдания, Филипп удостоил гостей своего брата аудиенции. Король Рито понравился – высокий, сильный, красивый и веселый. В темно-синем платье с геральдическими нарциссами и в Малой золотой короне на светлых волосах он казался паладином из старых легенд. Что до королевы, все еще прелестной, хотя и выходящей из того возраста, который даже придворные льстецы рискуют называть молодостью, то мирийца оттолкнули надменность и холодность Ее Величества. Несмотря на очевидную красоту, Элеонора была из тех женщин, которых не тянет поцеловать даже весенней ночью после пары кубков вина.

Сощурившись, Рито пробежался взглядом по сопровождавшим королеву дамам и девицам, но приглянувшуюся ему во время приема графиню Рабан не узнал. Ну и ладно, не последний день живем. Мириец улыбнулся и перевел взгляд на поле, где как раз готовились привести к присяге судей, клявшихся быть честными и неподкупными.

Их появление было обставлено прямо-таки с королевской пышностью. Сперва на ристалище вышли шестеро играющих трубачей по трое в ряд, каждый с сигной одного из судей на ливрее; за ними проследовали помощники герольдов, несшие судейские мантии и наконец герольдмейстер с жезлом, за которым в ногу ехали рыцари-судьи на парадных конях, покрытых достигавшими земли попонами. При каждом из судей находится пеший служитель, одной рукой державший под уздцы ратного коня, а другой белый прут длиной в cвой рост.

Шесть человек в длинных, отороченных мехом одеждах с массивными золотыми цепями на плечах, выглядели чуть ли не царственно, но Рафаэлю показалось, что они слишком уж часто оглядываются на царственную чету, а второй слева обладал столь тонкими губами, что Кэрна сразу же записал его в лицемеры.

– Ну и как тебе сии образцы беспристрастия и справедливости? – Луи подкрепил свой вопрос ощутимым тычком в бок.

– Проклятый их разберет. Но я бы не хотел, чтоб они судили меня. Особенно вон тот, безгубый...

– Жабий хвост! Никто бы не хотел. Да уж, выбрали, отворотясь не насмотришься.

– А кто они?

– Подхалимы и прилипалы, – хмыкнул Луи, – а твоего безгубого и вовсе удавить следует.

– А кто это?

– Рогге, – пояснил Одуэн Гартаж и хмуро добавил: – Хотя теперь эту шушеру называют Стэнье-Рогге. Сын труса и предателя и сам предатель и убийца.

– Не надо об этом, – устало проговорил Александр, – Рогге верны королю.

– Пока король в силе, – махнул рукой Никола.