Доводы нежных чувств (СИ)

Осень пролетела незаметно, начало зимы — тоже, а вместе с ней стремительно подходили к концу рождественские каникулы. Бьянка недавно вернулась из города, где уже неоднократно участвовала в проведении экскурсий для школьников в Национальной галерее. Она обожала музеи и частенько выбиралась в столицу, чтобы посетить выставки или заглянуть на полюбившиеся экспозиции местных культурных центров. При последнем своём посещении она надолго задержалась в зале, посвящённом живописи голландских мастеров, где продолжительное время стояла, разглядывая незатейливую гравюру Рембрандта ван Рейнса. На ней пожилая женщина сосредоточенно жарила блины в окружении голодных лиц. Девушка всматривалась в офорт не столько от увлечённости сюжетом, сколько от навязчивой мысли — где-то она это уже видела.

По окончании очередных каникул сотрудники школы собрались на традиционное совещание. В этот раз обсуждался вопрос о принятии на работу нового учителя геометрии из числа выпускников, не нашедших себя в столице, о ремонте спортивного зала и об открытии кружка изобразительных искусств под началом молодого специалиста с академическим образованием, которого порекомендовал профессору декан. Йозеф, обсудив с коллективом все самые важные вопросы, покинул педсовет раньше остальных — в тот день ему явно нездоровилось. В итоге совещание преисполненных энтузиазма сотрудников закончилось ближе к ужину и всем следовало бы возвращаться домой, но посиделка дошла уже до той степени неформального общения, что никому не хотелось уходить.

— Забыла рассказать, — опомнилась Бьянка. — На последней экскурсии в Национальной галерее Рози Стюарт после витиеватого монолога экскурсовода перед картиной Боттичелли «Венера и Марс» выдала: «Это же вылитый мистер Сэлуэлл!» — она прикрыла рот рукой, посматривая в сторону учителя физкультуры, который, сидя на подоконнике, курил в окно.

— Он же там совершенно голый! — возмутилась миссис О'Хара.

— Нет, Магда, всё, что следует прикрыть, у него прикрыто, — проговорила со смехом Бернис. — Джордж, будьте внимательнее, похоже у вас появилась юная обожательница.

— Вы уверены? — хмыкнул учитель. — Я в глаза не видел этого Марса. Может, там и смотреть-то не на что.

— Ну, не скажите, — протянула Бернис. — Есть, на что посмотреть. Наш искусствовед подтвердит. Правда же, мисс Инноченти? — она перевела лукавый взгляд на девушку.

— Не в моём вкусе, знаете ли, — Бьянка осеклась, не в силах сдерживать смех. — Простите, Джордж, ничего личного.

Учитель состроил снисходительную гримасу.

— Вы только посмотрите, — проговорила миссис О'Хара. — Эти столичные бездельницы не могут жить спокойно. Снова очередную дурочку выпустили из тюрьмы, чтобы она вернулась туда через неделю. Шли бы к нам работать, если заняться больше нечем, — женщина нервно встряхнула газету. Бернис и Бьянка переглянулись, встали со своих мест и с интересом склонились по обе стороны над пожилой дамой, вглядываясь в типографские строки.

— Магда, дорогая, я вообще не понимаю, зачем вы выписываете эту газету, если не поддерживаете деятельность суфражисток? — спросила Бернис.

Миссис О'Хара театрально возвела глаза к потолку.

— У них там хотя бы что-то происходит, Бернис, а в мои годы остаётся только наблюдать за жизнью со стороны, ворчать и скрежетать зубами. Нет, вы правы, — она отложила газету. — Не стоит тратить время на эту чепуху. И вообще, пора собираться домой. — Она шлёпнула себя ладонями по ногам и тяжело поднялась со своего места.

Всё это время Бьянка неотрывно смотрела в одну точку — туда, где посреди газетного листа, темнела чёрно-белая фотография, на которой были изображены три женских лица. Одно из них не давало Бьянке покоя. Как тогда — в картинной галерее — мозг убеждал её в том, что она должна знать эту девушку.

— Миссис, О'Хара, — обратилась она к учительнице. — Могу я взять вашу газету?

— Конечно, дорогая, но не принимай всерьёз этих суфражисток. Не хватало ещё, чтобы они и тебя в своё логово утащили. Кто работать-то будет?