Дождь тигровых орхидей

Анну он увидел у двери, она стояла в нерешительности, опустив голову. Услышав шаги, она вздрогнула и подняла на него полные слез глаза. В красном платье, с перекинутыми на одно плечо блестящими золотистыми волосами, она действительно напоминала Машу, и только взгляд потерянного в этой жизни человека выдавал ее возраст и состояние души.

– Митя, только не перебивайте меня. Я виновата перед вами. Я потом-то все узнала, но думала только о брате. Это глупо и подло, но на меня словно нашло что-то. Я так запуталась, вы себе и представить не можете, как мне сейчас тяжело. Я задыхаюсь, я не могу больше оставаться в этом городе, не имею права и поэтому завтра уезжаю. А Вик останется здесь. Бог видит, я все, что могла, сделала для него, и даже больше. Я, собственно, пришла извиниться перед вами и кое-что рассказать. Об этом знают Шубин и Руфинов. Дело в том, что Маша – моя дочь. Но она этого не должна знать. Она не любит меня. У Ольги Руфиновой девочка умерла, и Борис записал ее на мое имя, а Машеньку у меня забрали. Ольга тоже ничего не знает, но я живу с этим всю жизнь. Понимаете, ненависть и чувство неудовлетворенной мести убили во мне все материнские чувства. Я – совершенный урод. Но знайте, я все равно всегда любила Машу, по-своему, как могла. А сейчас я осталась одна.

Митя слушал ее, не в силах осознать услышанное и поверить. Конечно, они были похожи, и лишь слепой не заметил бы этого сходства.

– Неужели никто не догадывался? Особенно теперь, когда вы покрасили волосы в рыжий цвет?

– Не знаю. Хотя Ольга совсем недавно спутала меня с Машей. Но теперь это уже не имеет никакого значения. Я уеду, и обо мне скоро забудут.

– Но куда же вы едете? Надеюсь, вы поедете с Шубиным, не одна же?

– Одна, именно. Я ушла от него. Я не люблю его.

– А вы не хотите пройти и посмотреть на Машин портрет?

– Хочу, но не хочу, чтобы меня кто-то видел.

В это время раздался стук в дверь, и в ту же минуту послышались легкие быстрые детские шаги, и в коридор влетела раскрасневшаяся, веселая Габриэль, в руке она держала яблоко. Остановившись рядом со взрослыми, она подняла голову и расхохоталась:

– За мной папа бегает! Но он не догнал меня, не догнал!

Появился Планшар, он тяжело дышал, галстук его развязался и съехал набок, на лбу выступили бисеринки пота, он посмотрел на часы.

– Семь ноль-ноль, я слышу, стучат в дверь, это, должно быть, приехал мой друг. Откройте ему, пожалуйста.

Анна, не зная, куда деться, чтобы ее никто не увидел, такую заплаканную и взволнованную, отошла к окну и достала пудреницу. Митя долго возился с замком, но когда открыл, Габи, расталкивая всех, бросилась к появившемуся на пороге высокому солидному господину в черном костюме и обняла его, затем, повернув свое сияющее личико к не менее радостному Планшару, воскликнула:

– Исаак приехал!

Анна, услышав ее возглас, повернулась и, встретившись взглядом с Хорном-старшим, стала оседать на пол, пока ее не подхватил Митя. Все засуетились, позвали Марту, появился нашатырь, Анне побрызгали в лицо холодной водой и усадили в кресло в большом зале, где было безлюдно.

Все, что происходило в последующие полчаса, Анна помнила смутно. Когда ей стало лучше, все, кроме Исаака, вернулись за стол.

– Ты видел Мишу, он знает, что ты здесь?

– Знает, я звонил ему. Ну как, девочка, тебе лучше?

Она гладила его черные с проседью волосы, целовала душистые теплые щеки, губы, по которым она так стосковалась, и боялась, что не выдержит и умрет от счастья.

– Я приехал за тобой, Аня. Шубин написал мне, что ты выходишь за него замуж, и тогда я понял, что случилось что-то непоправимое. Я много лет знаю его, знаю тебя – скажи, ведь он вынудил тебя? Поэтому я как только прилетел, так сразу из аэропорта и поехал к нему. Аня, ты не поверишь, но он плачет, как мальчик, у которого отобрали любимую игрушку, но этого и следовало ожидать.

Анна взяла его руку в свою и спросила, боясь услышать правду, без которой в то же время она больше не могла жить:

– Скажи, почему ты не забрал меня еще тогда?

– Я не мог, мне нужно было время, чтобы обосноваться там, а это все не так просто и не так быстро, как хотелось бы. Но мне помогли мои родственники, друзья, которые уехали туда намного раньше. Я не мог обнадеживать тебя, к тому же ты была не одна.

– Но ты ведь знал, что я бы все бросила и поехала к тебе, скажи, знал?

– Конечно, знал, потому и приехал за тобой. У меня сейчас свой кабинет, клиентура, я купил большой дом.

Анна попросила сигарету, немного успокоилась.

– А у меня тоже есть кое-что для тебя, вернее, кое-кто. Пойдем, я тебе покажу.

Из глубины галереи зазвучала музыка, некоторые гости уже прогуливались по залам, среди них продолжала бегать неутомимая маленькая девочка, только теперь платьице ее было вымазано в креме, а в руках она держала пирожное.

– Откуда ты знаешь Планшара, Исаак?

– Я знаю его еще с тех пор, как он приехал к нам сюда первый раз. Я тебе рассказывал, только ты не помнишь. Он в то время был комиссаром Каннского аукциона, и мы с ним тогда недурно заработали. А ты была влюблена в своего Руфинова.