Дождь в наших сердцах

Мне впервые было так плохо. Тяжело, когда ты даже не понимаешь, что делать в такой ситуации, что говорить, как поддержать человека. Всё, что я могу — это просто быть рядом, просто обнимать и позволять плакать в моём присутствии.

27 глава. Незабываемое утро

Глаза разлепились с восходом солнца. Занавески были не закрыты, отчего яркие жёлто-оранжевые лучи проникали в маленькую комнату, в которой мы остались вчера ночевать. Я зажмуриваю глаза от назойливого света и почти моментально чувствую острую боль в голове, словно по ней бьют кувалдой. Я много не пила, поэтому не понимаю из-за чего такая боль. Может, из-за того, что я поспала часа три, потому что до глубокой ночи мы разговаривали.

Поворачиваю голову на другую сторону кровати и замечаю ещё сопящего в подушку Аарона. Во сне его лицо кажется более умиротворённым и без всех тех эмоций, что были вчера. Во сне ему не больно. Однако, в уголках глаз и на ресницах были видны засохшие слёзы. Его губы подрагивали, и я улыбнулась такому зрелищу. Хочу нагнуться и поцеловать его, но не хочу будить — пусть он выспится. Ему ещё и за руль садиться.

Стараюсь встать с кровати — медленно, чтобы не разбудить его. Матрас прогибается под моим весом, и я подскакиваю на ноги. Поправляю задравшееся помятое платье и подхожу к зеркалу. Выгляжу так, словно провела ночью бои без правил — макияж весь остался на подушке, платье выглядит помятым до такой степени, что страшно смотреть, а волосы… я даже не знаю, как и чем мне их расчесать.

В последний раз кидаю взгляд на Аарона и выхожу из комнаты, чтобы найти хотя бы одну живую или скорее выжившую душу. Замечаю, что в доме гробовая тишина и такого шума, какой был вчера, уже нет. Я даже не слышу шорохов, должно быть, все отсыпаются.

Медленно, шагая босыми ногами по холодному полу, спускаюсь по лестнице и высматриваю из-за угла. В той комнате, где вчера сидели мы, остались спать лишь Элай с Элизой. Я не могу сдержать улыбки — радостной и умиляющей, когда замечаю, в каком положении они спят. Элай сидит на том самом кресле-мешке, а Элиза, словно мой котёнок, умостилась на его руках и спит на его сильном мужском плече.

Ступая чуть дальше, я ахаю и закрываю рот ладонью. Объединённые кухня и гостиная превращены в беспорядок, будто здесь пронеслось торнадо. Замечаю, что большинство людей уже нет — уехали ещё ночью. Но здесь всё равно ещё человек двадцать осталось: кто-то спит на барной стойке, кто-то на полу, а кто-то обжился на мягком диване.

Пробираться сквозь гору пьяных подростков за стаканом воды мне не хотелось, поэтому я решила вернуться к Аарону в постель. Лечь рядом под его руку, пригреться к его груди и поспать ещё несколько часов.

Но, когда я уже вернулась, Аарон лежал с открытыми глазами и смотрел на дверь.

— Я думал, ты ушла.

— Куда бы я могла уйти, ты что?

Закрыв за собой дверь, я вернулась к нему в кровать. И я почему-то не особо придала значение своим действиям — я всё делала как-то не думая. И прямо сейчас села сверху него, пока серо-голубые глаза смотрят на меня то ли с удивлением, то ли с одобрением.

Опомнилась я лишь тогда, когда почувствовала его руки на своих бёдрах. Аарон сразу прочитал мой взгляд, который уже наполнился смущением.

— Не убегай, Лаура. Посиди.

Я чувствую, что ему приятно.

Мои щёки разгораются, ведь странное чувство внизу живота появилось снова. Я ощущаю, как что-то твёрдое упирается в мой центр.

— Нам нужно уезжать отсюда, — стараюсь как-то поторопить его, чтобы не сидеть на нём. Это было слишком неловко.

— Все спят. Мы бы тоже могли ещё полежать.

Я неосознанно заёрзала на его бёдрах, чувствуя, как по телу проходится дрожь от этих соприкосновений. Аарон лишь закрыл глаза, тоже почувствовав это, и слабо улыбнулся. А потом, осознав, что я творю, легла на него. Опустилась на его грудь и обвила своими руками его шею, мол, просто обнимаю.

— Ты хочешь отдохнуть? — спрашивает меня парень, и я пожимаю плечами, предоставляя ему выбор.

Мы оба понимаем, чего хотим, но никто не скажет этого вслух. И это не должно случиться так внезапно, необдуманно, в чужом доме, в чужой кровати. Всё должно быть более романтичным и уединённым.

— Да, — выдавливаю из себя и закрываю глаза, желая притупить это неопознанное чувство.

Руки Аарона всё ещё гладят мои бёдра, плавно перебираясь на спину. Он прижимает меня к себе и учащённо дышит в мою шею.

Господи, почему он такой сексуальный. И, господи, почему я хочу его.