Дождь в наших сердцах

Через несколько минут всё затихло. Стало слишком тихо, но я слышал, как бьётся её сердце и как рьяно она дышит. Лаура зарывалась лицом в ткань моей одежды и вливала в неё слёзы. Всё, что мне оставалось — это гладить её по спине и шептать что-то, что, по моим расчётам, должно было успокоить эту истерику.

— Господи… — произнесла девушка.

Когда её состояние более-менее устаканилось, она отстранилась и подошла к кровати. Села на неё и опустила голову. Я сел рядом. Обхватил её голову и прислонил к своей груди.

— Аарон, уходи.

Я выпрямился и вскинул бровь.

— Не понял.

— Я не могу… мне стыдно. Я не могу смотреть тебе в глаза, пожалуйста, Аарон, уйди.

Её голова снова отвернулась от меня. Хоть она и была опущена, я видел, как по её щекам стекали слёзы, они падали ей на колени одна за другой.

Нет, мне плевать, что она сказала. Этой ночью я точно не оставлю её в покое. Я не уйду, пусть даже не рассчитывает на это. И её силёнок точно не хватит для того, чтобы выставить меня за дверь.

— Я не уйду.

— Аарон, пожалуйста.

— Я сказал, — мой тон был грубым, но я не хотел делать ей больнее, просто хотел дать ей понять всю суть своих намерений. — Я не оставлю тебя. Я это говорил всегда и скажу сейчас. Если мне придётся не спать, лишь бы сидеть рядом и успокаивать тебя — я сделаю это. Если мне придётся убить Юджина — я сделаю это и сяду, но буду знать, что тебе легче. Если мне придётся потратить все свои силы ради твоего спокойствия — я сделаю это. Я, блядь, всё сделаю ради тебя. И снова повторюсь, хотя говорил это множество раз: ничто не заставит меня отказаться от тебя. То, что с тобой сделали, не вызывает у меня отвращение, как ты наверняка уже вбила себе в свою глупенькую голову. Вызывает лишь сочувствие и гнев, который обрушится на подонка и остальных, которые имели к этому хотя бы малейшее отношение. Поверь мне, я сделаю всё для тебя, Лаура. Ты слишком много значишь для меня. И я никогда не оставлю тебя. Больше ты не будешь одна.

Её слёзы усилились. Моя сентиментальная девочка. Тонкие руки обвили мою шею, цепляясь за неё как за спасательный круг. В голове стояли её рыдания.

— Лаура, я обещаю тебе, что мы справимся и разберёмся с этим. Всё будет хорошо. Я не позволю никому обидеть тебя. Больше не позволю.

Заплаканные девичьи глаза смотрят мне в душу. Рядом с ней я становлюсь таким сентиментальным слюнтяем. Теряю всю мужественность. Веду себя как дурачок, наверное. Её руки в моих, её голова на моей груди и её дыхание в мою шею — заставили меня пойти вперёд. Я был решителен.

— Посмотри на меня, пожалуйста, — мой шёпот отдавался эхом в собственной голове. Беспрекословно она оторвала голову от моей груди и подняла щенячий взгляд.

— Аарон, я не знаю, что сказать. Хочется просто обнимать тебя и благодарить часами. Ты…

— Помолчи, — моя улыбка осталась незамеченной, потому что я почти сразу приблизился к ней.

Вот тот момент, который снился мне уйму раз, и я просыпался в поту, хватался за одеяло и жалел, что это не реальность. Но теперь это всё наяву — она передо мной, я чувствую её, касаюсь её нежной, безупречной кожи. У неё сбитое дыхание оттого, насколько близко я нахожусь. Её ладонь медленно поднялась к моей груди — там, где сердце, и ей понятно, как сильно оно бьётся рядом с ней. Облизывая губу, я глажу её по щеке, всё ещё надеясь, что я не уснул в машине и это не очередной сон.

— Что ты делаешь? — прошептала Лаура, и я заметил, как край её губ приподнялся.

— Первый шаг, — больше слов не было. Я прильнул к этим манящим губам.

Моё сердце вырывалось из груди так же, как и её. Я целовал много девушек, я трахал много девушек, но то, что я чувствую с Лаурой нельзя описать и приписать к тем чувствам, что мне приходилось ощущать. С ней всё впервые. Будто мне снова пятнадцать и это мой первый поцелуй.

Её губы слишком особенные. Слишком нежные и желанные. Покусанные до крови, но я обещаю залечить их. Обещаю залечить её всю.

Мои руки странствовали по худому телу. Иногда пальцами я поддевал резинку её топа, но почти сразу прекращал, приходя в себя. Пока рано. Сейчас она готова только к нежному, невинному и даже детскому поцелую.

Я ненадолго открыл глаза и посмотрел с каким желанием, с каким порывом она отвечает мне на поцелуй. Её брови настолько сведены к переносице, что выражение лица становится каким-то печальным. И мне кажется, что она вот-вот расплачется мне в губы.

Только сейчас я понял, как сильно она хотела этого — буквально до слёз.

Мы целовались недолго, но это мгновения казалось вечностью. И вскоре нам пришлось отстраниться, чтобы набрать в лёгкие воздуха. Если я теперь смотрел на неё с улыбкой, то она со смущением и вечно прятала взгляд. Это смущение никогда не пройдёт.

Я пригладил её по волосам снова, и она припала к моей груди — опять. Ей нравилось облокачиваться на меня. Не только потому, что я её гладил, а и потому, что она могла скрыть свой растерянный и робкий взгляд.

— Не прогонишь больше?