Дождь в полынной пустоши

«Самому бы хотелось знать,» — лихорадочно соображал несчастный подчиненный бейлифа на Золотое Подворье.

— А что я ему отвечу? Что я по вашему должен ответить своему королю?

— Мы принимаем все меры…

— Вот именно так я и ответил, — Акли зло постучал по столу. — Принимаются все меры для выяснения всех обстоятельств дела.

— Саин…

— Но я почему-то уверен, ни хера ничего не предпринимается. Никто жопу не оторвет, сделать что-либо стоящее и полезное, дабы позже честно посмотреть начальству в глаза и честно обо всем доложить. И честно… честно получить причитающее ему за его труды!

— Саин…

Вторичная попытка вставить реплику — иначе Акли разойдется не на шутку, и тогда берегись! не увенчалась успехом. Бейлиф не желал слушать возражений.

— Где Сеньи? Ему передали мой приказ?

— Да, саин. Сразу же, — убедителен гриффьер.

— Тогда почему его нет здесь, в этой комнате? Почему я не слышу ни единого внятного объянения всей той свистопляске что творится в городе? Сперва чудовище, потом пожар, потом рухнула колокольня! Хоть что-то можете сказать по произошедшему? Или промямлить, или промычать, или проблеять! Можете?

— Саин, мы собираем показания свидетелей…

— Мне не нужны ничьи показания! Мне нужны, — голос Акли стих. — внятные, — голос сделался еще тише, что бы тут же взорваться, — ответы! И имена! Особенно имена!

Бейлиф мог быть дотошным, въедливым до любой мелочи.

— Если кому-то дали в морду, я хочу знать кто, за что и почему именно ему. А так же была ли на руке негодяя перчатка и кто эту перчатку пошил. Потому как просто в морду это драка. А вот вместе с галантерейщиком перчатки продавшем — сговор!

Сейчас именно такой момент. Гриффьер помнил судьбу своего предшественника. Один вопрос — а не получал ли ты паршивец мзду ни хрена не делать на королевском коште? — и на каторгу!

— В кротчайшие сроки…, — по цыплячьи пискнул гриффьер.

— Это позвольте узнать когда?

Опаснейший момент. Промахнешься и за собственные слова угодишь в карцер или в Шелбург, на пятьдесят саженей под землю, добывать серебро в казну.

— К завтрашнему утру будет исчерпывающая информация.

— И там будут имена? — по-волчьи скалился Акли. — Ведь никто не поверит, а главное нет причин так считать, что разыгранное действо случайность. Стечение каких-то там трагических обстоятельств. Все случайности случаются в интересах кого-либо. И только Всевышний бескорыстен в своих деяниях. А вот остальные корыстны…

— Саин, некоторые свидетельства требуют осторожного расследования. Персоны в них упомянутые… Расследование может задеть многих, — напускал туману гриффьер.

— Пусть это вас беспокоит меньше всего. Перед законом равны все! А если не перед законом, то перед королем!

— Вы правы саин.

— Я прав уже двадцать лет! И хочу оставаться правым как минимум столько же. И не у кого не должно возникнуть сомнений, что я в состоянии это проделать.

— Да, саин.

— Что-то не понятно?

— Все предельно ясно, саин.

— Вот и отлично. И узнайте про Колина аф Поллака из Серебряного Двора. Режет паршивец столичную босоту без оглядки. Хм… Хоть кто-то занят полезным делом в этом проклятом городе.

— Будет исполнено, саин.

— И Сеньи… Ваш дружок Сеньи… Желаю его видеть. Лично. С докладом. По всем интересующим меня пунктам.

«От такого друга, сам в петлю залезешь,» — гриффьер старался не дышать.

— Подозреваю вы ему не очень доходчиво объяснили, что от него требуется. Утрудитесь растолковать. Доходчиво.

Гриффьер склонился в знак повиновения и тут же удалился. Времени всего ничего. Полдня и ночь.

17. День св. Диадора (25 сентября)

«…Еще никому не удалось доказать, что сильный не прав.»

— То, что испрашивал, — Маммар протянул Колину плотный свиток. Поверх бумаги затейливое плетение золоченого шнурка. На конце, над узелком с бахромой, большая свинцовая печать с единорогом. Королевская!? Кто-то расстарался обеспокоить монарха. Любопытно, что Моффету наговорили о безызвестном новике из Унгрии, достойном столь высокой награды.

«Стоило переломать руки Жюдо и дело сдвинулось с места.» — полюбовался унгриец гербовым документом.

Без стеснения развернул дарственную, прочитать. Милостью и волей и т. д. и т. п. Колин аф Поллак жалован титулом барона короны Эгля.

— И все? — наигранное недоумение. Дескать, вам совсем-совсем не дорог бедняжка Габор аф Гусмар?

В другой раз наглость Колину не спустили бы. Но это в другой раз. Нынче же…

Маммар не уповал на радостную забывчивость своего визави. Ему хотелось посмотреть, будет ли мяться, намекать, выжидать. Будут ли трястись руки от счастья, и ломаться голос от волнения. Ничего подобного и близко нет.

«Высоко метит, выблядок!»

— Конечно, — подал Исси второй свиток. Он толще первого, шнурок и узел замысловатей. Печатей две. Большая с единорогом и овальная — Карлайра. Закон соблюден.

— Ну-ка, ну-ка! Что у нас?

Просто и незамысловато. Барону (ого, уже барону!) Колину аф Поллаку отходила усадьба Хирлоф, расположенная на Каменном Холме, а к ней пять акров земли, с конюшней, садом и полем для выездки! И все счастье сроком на шесть лет.