Дождь в полынной пустоши

«Прямо так прямо,» — готов принять свою судьбу унгриец.

— Уууу! — издала восхищенный возглас Лисэль. Среди смазливых и милых до приторности лиц и вдруг такое! Чудо! Чудовище! Все одно что жгучий перец после липкого мармелада!

«Она об этом?» — вздрогнула и едва не повернулась к родственнице Сатеник.

— Каков гусь! — вторит Аннет.

Её покойный муж числился в знатных рубаках и первостатейных волокитах. Первый любовник из наемников Харга. Неудержимый в бою и неутомимый в любви. Последний — лихой баротеро[35], переплюнул своих предшественников во всем. Так что жеребцов камер-медхин чувствовала даже не сердцем, а скорее cervix uteri[36]. Иногда — с её же слов — colon sigmoideum[37]. И никогда не ошибалась.

«Они что? С ума посходили обе?» — несколько растерялась гранда, не ожидавшая подобной реакции приближенных. Различия в возгласах Сатеник не уловила. А они были эти различия. Еще какие!

Но приговор унгрийцу не вынесен по другой причине. Размеренное течение церемонии прервали грубым вторжением. Группа молодых мужчин в черном и серебре, окончательно испортила Сатеник и без того никчемное настроение.

Официозу, как это часто бывает с обязательными мероприятиями, не хватало жизни, движения, остроты. А тут… Ожил свет, сверкнуло оружие, отполз сумрак, сквозняк перешел в ветерок. Зал Арок преобразился в арену. Кровь пока не лилась, но ведь это пока?

«Во время,» — перевел дух Колин.

На вторжение отреагировали не только огни факелов и свечей, но и люди из свиты гранды. Многие, и таких большинство, из невозмутимых, отрешенных и самоуверенных сделались похожими на комнатных барбосов, ожидающих сигнала. Подадут и они скопом кинутся толкаться к сапогам первого из черно-серебристых.

Троица на галерее так же не оставила без внимание внезапного визитера. Гусмар приветственно раскланялся, подчеркнув — он свой. Латгард показательно нейтрально вежлив.

«Ему уже ничего не перепадет,» — так понял Колин сдержанность канцлера. — «Или слишком поздно менять хозяина.»

Ответный поклон от девушки с пояском и четками более напоминал подаяние нищему. Но опять же как подать…

— Принимаешь парад, сестрица? — впередиидущий казалось сметет любую преграду, опрометчиво оказавшуюся на его пути. Явное внешней сходство с грандой указывало на близкое кровное родство. — Скольких уже успела обидеть? Как говориться…, — щелчок пальцами и шедший за ним, исполняющий роль ходячего цитатника, прокаркал.

— И не будет отказано ни в хлебе, ни в крове, ибо все мы ИСПРАШИВАЮЩИЕ благ пред ликом небесным…

— Скольких отлучила от счастья лицезреть твою особу по будням, шаркать ножками в праздники и волочиться за твоим подолом, ослепить пределы державы? — хохотал черно-серебристый родственник.

— Инфант Даан, — запоздало объявил мажордом, прождавший знака от Сатеник. Не дождавшись, представил на свой страх.

— Мог бы выбрать другое время, — не скрывала своего недовольство гранда. Новый раздражитель благодарно наложился на неприязнь к унгрийцу. Полшага до нервного срыва — крика и топанья.

— Шутишь? Пропустить такое? Но обещаю, я на минуту. Одним глазком, — усмехнулся Даан и счел нужным для разрядки, переключится. — Эсм Лисэль… вы сегодня великолепны.

— То же самое я слышала третьего дня, — раскланялась камер-юнгфер с наследником трона.

— Эсм Аннет…, — кивок одной, но речь по прежнему к другой. — Готов под этим подписаться.

— Намереваетесь вести меня к алтарю? — тут же следует шпилька Лисэль.

— О! У меня нет столько крови[38]! — вступил Даан на скользкий путь словесной схватки. И с кем? С лучшим языком королевства? И речь не только об острословии. — Надеюсь, сестрица, ты позволишь приударить за одной из новеньких?

Сатеник выжидающе молчала, привести в порядок расстроенные чувства и собраться с мыслями. Братец горазд на сюрпризы.

— Тебе надоела Сиджи? — взялась Аннет за наследника с другого бока.

— Она, как и эсм Лисэль увлечена идеей приковать мое сердце законным браком.

— Сиджи выдвинула ультиматум? — рассмеялась Лисэль.

— Ожидаю со дня на день.

— И с чем связано? Не с будущим ли отцовством? — не остается в стороне Аннет.

Разговор походил на обливание горячей и холодной водой. Вот только Даану, что горячая, что холодная…

— Боюсь, вы правы, эсм, — полон мнимого раскаяния Даан.

— Отчего же не боялись раньше?

Никто не уступит и не признает поражения. Для этого они хорошо знают друг друга. Слишком хорошо. И давно.

Он выглядел боевым псом среди подросших щенков. Разница заметна и бросалась в глаза. Он не был старше, ну разве только некоторых, не лез вперед заявить о себе — держался в стороне. Тем не менее Смуглый (врожденная, а не приобретенное качество) контролировал и события и их участников. Свиту гранды, застывшую охрану, новиков, Сатеник, черно-серебристых приятелей, лениво бродивших борзых, шумных ратонеро. На подобное мало кто способен, но ему удавалось.

— Где оцарапался? — вопрос не на ответ, на реакцию. Проверка на лояльность.